Кровь дракона

Во дворе два мальчишки лет четырех пяти увлеченно размахивали бамбуковыми палками, изображая сражение на мечах. Женщина в свободной одежде из некрашеного холста и шла между постройками с деревянным ведром. В черной косе было уже заметно много седых волос, а на лицо уже легла легкая сеть морщин, но не смотря на приближающуюся старость, женщина была довольно красива.

— Благополучия Вашему дому! Можем мы поговорить с господином Кизото? — обратился к женщине Кафка.

— Не знаю как с господином, ну а с Кизото вы уже разговариваете, достойные господа, — женщина поклонилась и напомнила мне старика на поле. Выполняя поклон, она не проявляла ни страха ни раболепия. Просто соблюдала правила приличия.

— Значит мы к Вам, уважаемая староста. Наша дорога сложилась не так. как мы ожидали. Дикие гончие сбили нас пути. Мы потеряли большую часть своих вещей и давно нормально не ели. Мы бы хотели помыться, поесть и выспаться. А также приобрести кое что из одежды и дорожных припасов, — продолжил Кафка.

— Мы с удовольствием заплатим Вам за все, — добавил я, выкладывая на столик пару серебряных монет. Насколько я понимаю, этого достаточно, чтобы оплатить ночевку и еду в постоялом дворе на неделю для компании в двое больше нашей.

— За ночлег и еду у нас с путников не принято брать плату. Но если к нам в гости пожаловали такие щедрые господа, то я постараюсь сделать так, чтобы вы у нас хорошо отдохнули и получили в дорогу все необходимое. Проходите в дом.

Я зашел в помещение с деревянным полом, проследовав за спутниками. Первая комната, напоминавшая собою одновременно прихожую и кладовку, явно походила на подсобное помещение. Здесь хранилась вся домашняя утварь, рабочий инструментарий и много всего того, что нужно для жизни сельскому человеку. Если проще — то, что несподручно оставлять в сарае. Здесь же было значительное углубление в полу, выложенное камнем и вымазанное глиной. В нем находилась печь, вмонтированная в стену, с несъемным чугунком. Сама по себе печь имела интересную систему дымоотвода, идущую подо всем домом к трубе в задней его части. Вероятно, зимой она использовалась для отопления.

— Простите, обуви лишней в доме нет, потому снимайте свою, возьмите тряпки и оберните ноги — хозяйка, переобувшись, прошла дальше.

Мы выполнили ее указания. Ветошь была весьма грубой и колючей, но, видимо, само ее наличие уже можно было считать плюсом. Мне помогли уроки моей прошлой жизни. Вспомнились уроки основ безопасности жизнедеятельности. Наш учитель был военным старой закалки, потому учил нас обращению с портянками. Мои спутники также не испытали проблем. За исключением Фуго. Тряпки все время падали с ног, заставляя того осматриваться и бледнеть от чувства стыда и злости на колючую ветошь.

Пройдя около 10 небольших шагов по доскам, мои спутники сняли с ног тряпки и ступили на циновку. Я сделал так же, как и они, и ощутил это... Естественным? Мое тело считало это нормальным, но я поймал себя на мысли, что все те манипуляции с ветошью были излишними. Борясь с чувством когнитивного диссонанса, я осмотрел помещение.

Довольно пустая, застланная циновками-татами комната. В углу у окна стоял странный деревянный механизм, вероятно, для ткацкого дела. В центре был низкий столик. В другом углу — конструкция для хранения каких-то горшочков. В середине стены напротив окна была ниша с букетом уже постоявших какое-то время цветов и старым, пожелтевшим свитком.

— Токонома у меня бедная — произнесла Кизото, словно читая меня затылком — Беднее прочих в деревне.Но чувствую, вы здесь не за шедеврами искусства, прошу к столу — она взглянула на нас и улыбнулась.

После этих слов мой желудок вспомнил, что такое надежда. И не только мой. Кафка улыбнулся, а Фуго и Сабуро почти сразу направились к столику.

В процессе обеда мы выяснили точное наше местоположение и смогли наметить маршрут в интересующий Фуго и Сабуро город. Нам с Кафкой, в любом случае, было некуда идти, потому мы немым согласием присоединились к ним.

После трапезы нам предоставили ночлег. Конечно, это была не кровать, даже не футон. Нам постелили на сене в крытом помещении для его хранения. Стоило мне на него прилечь, как я тут же уснул.

Проснувшись лишь к раннему утру, еще до рассвета, я окончательно смирился со сбитым режимом и вышел на улицу. Было темно, и почему-то тело мое побрело по протоптанным дорожкам деревни. Вокруг было тихо и спокойно. Но я услышал странный разговор двух мужчин в окне стоящего рядом дома.

— В горы идти надо за травой этой — молодой человек звучал осуждающе.

— Вот и пойду. Тут всего-то день туда да назад! — пожилой голос явно ворчал.

«Горы?» — В моем сознании мелькнула странная мысль. Все это время мы двигались по равнинной холмистой местности... И день ходьбы... До гор? Где эти горы тогда? Как мог я блуждать столько и не увидеть никаких гор?

— Ты слишком громко думаешь, Дайнс — В моей голове стали плыть воспоминания — Этот мир не такой, каким кажется — голос принадлежал немолодому мужчине и казался очень теплым.