Кровь фей

Мард стонал, дёргался, но молчал. Тогда на глазах у Лэннери Беатия стала вырывать пленнику зубы один за другим, делая это как можно более неторопливо. Она выбирала те зубы, которые сидели поглубже во рту – без передних Марду станет тяжелее разговаривать. Охрипнув от крика и лишившись пяти зубов – Лэннери видел, какие они большие и здоровые, – Мард заговорил. Он рассказал о новом изобретении учителя – порошке, призванном разрушить купол вокруг Школы Золотой Звезды. В истолчённую кость чёрной ящерицы добавили высохшую фейскую кровь и волосок Белой Наставницы как мощнейшие ингредиенты. Теперь можно было не искать новых предателей среди фей – хватит и порошка, чтобы создать в куполе брешь!

А потом Мард заговорил о себе.

– Я… я помогал ему готовить нападение на вашу Школу… и вас отвлекал… Надеялся, что кто-нибудь сдохнет… выполняя задание! Хейгри… я там был…

– Значит, это ты превратил дочь мэйе в хибри? – Лэннери вспомнил девушку с длинными чёрными волосами и волчьей мордой вместо лица; её мать с опущенными руками, из ещё полной сил женщины превратившаяся в сгорбленную старуху; отец, который дрожащим голосом повторял: «Найди этого черномага!»

И он, Лэннери, дал слово, что найдёт. Вот только думал не на того черномага.

Да какая разница! Все они заслуживают одного – смерти. И, как теперь решил Лэннери, медленной и мучительной – во имя настоящей справедливости.

– Я, – простонал Мард. – Учитель велел… отвлекать вас, ослаблять… я и пытался. И мертвецов поднял… с помощью той хибри… Это было трудно, сложно… но я справился, – остатки былой гордости промелькнули в его голосе. Нет, ещё не сломлен, ещё недостаточно прочувствовал боль своих жертв.

– Это всё ясно, – зло, возбуждённо проговорила Беатия. – А твой учитель? О нём что-нибудь расскажешь?

– Я… ничего не знаю, – мотнул головой Мард. – Могу… в своих прегрешениях признаться… и так, и так убьёте…

– Червей в замке рейгела Эйзека Гервелекского ты выпустил? – поинтересовался Лэннери, хотя и так подозревал, что больше некому.

– Я… и не черви это, а тин-ниа… Учитель сказал: убьёшь рейгела самого… я решил не мелочиться… веселье так веселье… устроил мёртвый замок и не жалею…

Беатия не вынесла и хлестнула его палочкой по лицу, задев и без того пораненный рот. Мард охнул от боли. Лэннери отвернулся и слышал, как за его спиной Беатия истязает пленника, твердя: «Говори! Не может быть, чтобы ты ничего не знал!»

Навалилась тяжёлая, пасмурная усталость, когда всё, чего хочешь – это забыться, но забытья не будет никогда. Как и надежды – только вера. И ещё кое-что тревожило, но что именно, Лэннери не хотел разбираться.

– Беатия, довольно, – не глядя на неё, Лэннери поднял палочку и приблизился к стонущему пленнику. – Он ничего не скажет. Ему нечего сказать.

Беатия – взлохмаченная, вся в чужой крови, судорожно сжимающая пальцами палочку, – вскричала:

– Откуда ты знаешь?! Вот откуда, Лэн?

Пауза, а потом он ответил искренне:

– Я чувствую.

Мард обмяк в путах – кажется, лишился сознания, и тем лучше для него. Айя сдержанно одобрила решение Лэннери прервать пытку; обессиленная Беатия отошла в сторону и уселась на траву.

– Я обещал, – произнёс Лэннери вслух. Палочка в его руке сделалась тяжёлой, от взгляда на изуродованное лицо Марда мутило. Но юный фей заставил себя собраться с силами, прицелился в единственное нетронутое место на лбу пленника... Мард даже не шелохнулся. Возможно, Беатия перестаралась и он умер, а не просто лишился чувств. В любом случае, Лэннери было всё равно. Он выполнил обещание и свой долг фея, остальное его не касалось. Ещё несколько мгновений, и труп ученика черномага сгорел в белом пламени, обратился в кучку пепла, которую скоро развеет ветром. Так ему и надо. Он не заслуживал и капли сожаления.

– Беатия? – Лэннери присел рядом с ней. Фея смотрела куда-то вбок и казалась такой несчастной, будто это не она только что с наслаждением пытала человека. Как в одной Беатии может уживаться столько разных… существ?

– Нам нужно идти в Гурунью. Уверен, люди слышали шум из леса, но зная, что тут мы, поостереглись вмешиваться. Расскажем, что произошло, немного отдохнём и полетим дальше.

– Лэн, – Беатия сжала его руку, не отпуская, – твой особенный талант… он опять не пробудился, да?

Вот она, не оформившаяся мысль, которая не давала ему покоя! Лэннери кивнул и решился на откровенность, хотя говорить стало тяжело:

– Я теперь не уверен… есть ли он у меня вообще.

Их взгляды встретились, Беатия заморгала и осторожно спросила:

– А случалось ли такое, чтобы у феи – или фея – вовсе не было особенного таланта? Наставница ведь ни о чём таком не говорила?

– Я не слышал, – Лэннери подумал, что это оказалось бы самым правдоподобным объяснением происходящего. Но ведь фей, у которого нет особенного таланта, неполноценен. Его звёздный дар – с изъяном, и такому фею нельзя становиться Наставником.

Похоже, Беатия подумала о том же самом, потому что глаза её расширились, и она крепче сжала пальцы Лэннери, шепнув:

– Мне очень жаль, если это так.