Кровь фюрера

— Но он еще и министр внутренних дел, который отвечает за федеральную безопасность. Он хороший человек, Джо. Жесткий консерватор, конечно, но очень ответственно подходит к делу. Вебер уже потребовал запрета некоторых экстремистских группировок. И в последнее время он все больше говорит о повышении экстремистской активности. Кричит на всех углах о том, что это неприемлемо. Между нами, я слышал, что он хочет внести поправки в закон, чтобы ужесточить ограничения и остановить этих людей навсегда.

— А что он еще собирается предпринять?

Баргель загадочно улыбнулся.

— Даже если бы я знал, я не мог бы тебе рассказать об этом, Джо. Но мой человек в министерстве внутренних дел говорил, что Вебер настроен на весьма жесткие меры и намерен наконец разделаться с этим отребьем.

— Когда же это произойдет?

Баргель снова улыбнулся.

— Люди Вебера намекают на то, что он хочет собрать специальное заседание кабинета министров. Это будет скоро, а большего я тебе сказать не могу.

Они дошли до гостиницы, и Баргель вручил Фолькманну большой пакет с копиями дел и отчетов.

— Уничтожь копии дел после того, как поработаешь с ними, хорошо?

— Да, конечно.

Он пожал Фолькманну руку.

— Если что-нибудь еще понадобится — звони.

— Спасибо, Вернер.

Перед тем как уйти, Баргель тронул Фолькманна за рукав и заглянул ему в глаза.

— И не забудь, Джо. Если тебе подвернется что-либо, имеющее отношение к моему ведомству, поставь меня в известность.

С комфортом расположившись в номере «Швайцерхофа», Фолькманн начал просматривать отчеты и дела.

Из личного дела Винтера он узнал мало нового. Но его заинтересовал тот факт, что Винтер воспитывался в католическом сиротском приюте неподалеку от Баден-Бадена, однако информации о прошлом его родителей не было. Судя по такому воспитанию, Винтер представлял собой классический вариант экстремиста — одинокий человек, которому нужно было как-то себя идентифицировать. В его личном деле содержалась выписка из отчета трехлетней давности, где говорилось о том, что Винтер принимал участие в праворадикальных выступлениях в Лейпциге, во время которых были серьезно ранены двое полицейских. Других доказательств его связи с подобными группировками не было.

Дело Кессера содержало мало информации: портретная фотография молодого красавца с тонкими светлыми волосами и высокими скулами. Выпускник Мюнхенского университета того же года, что и Винтер. По контракту год работал программистом в государственном исследовательском институте, название которого не приводилось в отчете, а потом перевелся в коммерческий банк в Нюрнберге. Фолькманн понял, что неназванный исследовательский институт, скорее всего, занимался военными разработками.

В деле не упоминалось о том, что Кессер когда-либо состоял в праворадикальной партии. Место проживания было указано: улица Леопольдштрассе в Мюнхенском районе Шваббинг. Теперешнее место работы указано не было. Фолькманн решил, что из-за работы Кессера в военном научно-исследовательском институте, дело, должно быть, подвергли цензуре, отсюда ограниченность информации.

В отчете ведомства Бергеля за предыдущий месяц отмечалось повышение количества экстремистских праворадикальных выступлений и террористических актов на 18 %, а в предварительном отчете за текущий месяц указывалось на дальнейшее повышение такой активности на 3 %. Также был дан комментарий, поясняющий, что причиной этого подъема является сезонная безработица, которую всегда следует принимать во внимание. В отчете описывались и некоторые инциденты, включая нападение праворадикальных экстремистов на жилой дом в Гамбурге четыре дня назад, когда были серьезно ранены двое турков. В Лейпциге неонацисты зарезали двух иммигрантов из Азии. Описывались также два инцидента с участием иммигрантских организаций — они совершили акты, направленные против сторонников праворадикальной идеологии: в Роштоке иммигрант из Греции подложил бомбу в бар, в котором часто собирались неонацисты, а в Гамбурге, в районе красных фонарей, группа азиатов атаковала праворадикальную группировку во время беспорядков в Сан-Паули. В отчете делался вывод о том, что в ближайшие месяцы можно ожидать подобных инцидентов. Там говорилось также о появлении двух новых неонацистских организаций — в Регенсбурге и в Коттбюсе, недалеко от польской границы.

Изучив дела и отчеты, Фолькманн положил их в пакет и налил себе скотча, взяв бутылку из мини-бара. Открыв балконную дверь, он вышел на холодный балкон и стал думать о том, что сейчас делает Эрика.

Над Тиргартеном сгустились сумерки, были видны подсвеченные медно-желтым светом Бранденбургские ворота и крылатая статуя на позолоченной Колонне победы.