Кровь фюрера

— Это возможно. Когда я после войны работал в «организации Гелена», мы сталкивались с подобной информацией. Немцы, живущие за границей, помогали нацистам переводить деньги на тайные банковские счета. Но, в основном, это происходило в конце войны, когда все знали, что поражение неизбежно. До войны такого не бывало. К тому же большинство нацистов имели счета в Швейцарии.

— Вы никогда не слышали, чтобы имя Эрхарда Шмельца упоминалось в связи с этим?

— Нет, герр Фолькманн, не слышал.

Фолькманн посмотрел на старика. Казалось, того что-то обеспокоило, но он молчал, приподняв бровь.

Наконец Фолькманн сказал:

— И последний вопрос, герр Буш. Когда вы были офицером разведки, служили в Абвере, вы были знакомы с кем-либо из офицеров Лейбштандарта СС?

— С некоторыми был знаком.

— Вам ничего не говорят имена Генрих Раймер или Лотар Кессер?

— Они были офицерами Лейбштандарта?

— Да, оба. Первый в 1944 году имел звание майора, а второй был генералом.

Буш немного подумал.

— Генриха Раймера я не знаю. Я не припоминаю офицера Лейбштандарта с такой фамилией. О Лотаре Кессере я, кажется, что-то слышал, но только вскользь. Лично я не был с ним знаком.

— Вы что-нибудь слышали о Бранденбургском завете?

Вздрогнув, Буш резко повернулся и уставился на Фолькманна.

— Это как-то связано с тем, о чем мы говорим?

— Скажем так: это каким-то образом перекликается с темой нашего разговора. А вы что-то об этом слышали?

— Слышал.

— И что это такое?

— Да просто нацистская пропаганда, герр Фолькманн.

— Что вы имеете в виду?

— В конце февраля 1945-го, за два месяца до окончания войны, в Берлине якобы прошло собрание в подвалах рейхсканцелярии, недалеко от Бранденбургских ворот. Собрание должно было быть сверхсекретным, но в Абвере вскоре об этом поползли слухи. Говорят, на нем присутствовали самые преданные Гитлеру эсэсовцы. В основном из Лейбштандарта СС, то есть его охрана. Люди, которым, как он считал, можно доверять. Они уже знали, что поражение неизбежно, но никто не осмеливался говорить об этом вслух. Вместо этого шел разговор о перегруппировке войск и продолжении войны. Говорили, что Бранденбургский завет — это идея, предложенная Генрихом Гиммлером и одобренная Гитлером.

— И что же это за завет?

— Герр Фолькманн, это всего лишь пропагандистский трюк, уверяю вас.

— И все же расскажите мне об этом.

— В том случае, если Рейх проиграет, золотой запас, хранящийся в Рейхсбанке, и сбережения эсэсовцев необходимо было тайно переправить в Южную Америку, а также спрятать в разных местах в Германии. Предполагалось, что, когда наступит подходящее время, нацистское движение возродится. Можно сказать, что это был тайный план по возрождению нацистской партии. — Буш помолчал. — Услышав об этом плане, мы в Абвере только посмеялись. Учитывая, сколько всего нам обещали в конце войны, мы знали, что это пустые слова. Глупая надежда отчаявшихся людей, герр Фолькманн. Это как история с Геббельсовским отрядом «Вервольф», партизанской армией, которая должна была дестабилизировать ситуацию в Германии после оккупации ее союзными войсками. — Буш посмотрел на Фолькманна. — Кроме того, Бранденбургский завет не имел последствий. Естественно, золото и прочие средства были переправлены в Южную Америку после войны, но они нужны были лишь для того, чтобы обеспечить долгую счастливую жизнь избранным, которые наслаждались комфортом и безопасностью до конца своих дней. Но, судя по суммам, полученным Шмельцем, да и времени их получения, нет повода считать, что он может быть связан с этим заговором, не так ли?

Фолькманн кивнул.

Повисла тишина. В саду становилось все холоднее, и Буш, наконец, взглянул на часы и медленно поднялся.

— Боюсь, что вынужден попросить вас покинуть мой дом, герр Фолькманн. У меня дела.

Встав, Фолькманн сказал:

— Спасибо вам за помощь.

Они прошли через дом, и когда они подошли к входной двери, Буш спросил:

— Как вы думаете, герр Фолькманн, в страну контрабандой ввозилось золото?

— Не знаю, герр Буш.

Улыбнувшись, Буш внимательно посмотрел на Фолькманна.

— Я не стал бы зацикливаться на Бранденбургском завете, о котором вы меня спрашивали, герр Фолькманн.

Фолькманн кивнул. Буш явно собирался еще что-то сказать, но колебался.

— Еще кое-что. Я не знаю, важно ли это, и, собственно, намеревался рассказать вам об этом раньше, но мы как-то ушли от этой темы. — Старик помолчал, а Фолькманн выжидающе смотрел на него. — Эрхард Шмельц. Вы сказали, что он поехал в Южную Америку с женой и ребенком.

— Так указано в документах, хранящихся в Асунсьоне.

— А как звали ребенка?

— Карл.

— Когда он родился?

— Согласно документам, за четыре месяца до приезда Шмельца в Парагвай.

Буш резко помотал головой.

— Герр Фолькманн, это не могла быть жена Эрхарда Шмельца. И это не мог быть его ребенок.

Фолькманн с изумлением уставился на старика.

— Почему?