Кровь фюрера

— Зависит от того, что понимать под везением, Джозеф. Три имени, которые ты назвал, — Хенкель, Траутман, Клее — в нашей базе не значатся. Был один Франц Хенкель, но он голландец и разыскивался за контрабанду наркотиков. Я попытался проверить по всем критериям поиска, но не нашел ни одного из них. Так что я попытался кое-что разузнать в немецком отделе, как ты и просил.

— И?

— Они сработали очень быстро. Хотели узнать, есть ли у нас что-то по этим именам и в чем, собственно, дело. Я сказал, что не знаю и что у меня просто есть список имен, которые нужно проверить.

— И что сообщили немцы?

— Если ошибки нет, все эти люди были убиты в течение прошлого полугодия.

— Как их убили?

— Хенкеля сбила машина, но возникло подозрение, что это было умышленное убийство. Это произошло полгода назад. Клее и Траутмана застрелили. Клее четыре месяца назад, а Траутмана пять. Ни одна из жертв не была связана с преступным миром. Все они — мужчины среднего возраста, представители среднего класса, обычные люди. Ни свидетелей, ни подозреваемых. Никого не арестовали и не привлекли к ответственности. Вот почему немцы так заинтересовались, не знаем ли мы что-нибудь. — Француз помолчал. — Ты что-то накопал, Джо?

— Я еще не знаю, Андре. — Во время разговора он делал пометки в записной книжке, лежавшей рядом с телефоном. — Что-то еще?

— Кое-какие детали. Хенкель и Траутман родом из Эссена, Клее из Роштока. Хенкель был офицером армии бундесвера, служил в звании майора. На момент убийства ему было пятьдесят два года. Был женат, двое взрослых детей. Траутман был бизнесменом, на год старше, разведен. Клее был госслужащим, его перевели в Восточную Германию после падения Стены. Женат, детей нет. На момент смерти ему было сорок восемь лет. Вот, собственно, и все. Если ты хочешь почитать отчеты об убийствах, необходимо запросить их в Федеральной полиции Германии.

— А связь какая-то между этими тремя есть, Андре?

— Я задал этот вопрос, когда обращался в немецкий отдел. Кроме того, что их всех убили, нет никакой связи, о которой немцы из DSE знали бы, но они очень заинтересованы в том, чтобы это выяснить. Ну что, помогло тебе это?

— Не знаю, Андре, но это уже кое-что. А что насчет женщины, Ханны Рихтер?

— В университете не работают в выходные, но я узнал в Федеральной полиции Альтштадта домашний телефон ректора Штудгартского университета и позвонил ему. Тот эту женщину вспомнил. Лет десять назад она вышла на пенсию и переехала — она теперь живет возле озера Николасзее, недалеко от Берлина, откуда ее семья родом. У ректора в старой записной книжке был ее адрес, но телефона не оказалось, так что я попросил оператора узнать его. Она там зарегистрирована, и я получил ее номер телефона и адрес. Говорить?

Фолькманн записал и номер телефона, и адрес.

— Спасибо за помощь, Андре.

— Нет проблем, обращайся. И передавай приветик своей девушке. Мы с ней очень миленько пообщались.

Он сидел на диване и пил скотч, анализируя информацию, которую раздобыл для него француз.

Несомненно, эти убийства были связаны с Кессером, но непонятно было, по какой причине эти трое были убиты. Имена в записной книжке Кессера были уликой, даже если он работал на государство. Этот список его компрометировал, и следующим шагом должно было стать задержание Кессера, но для этого необходимо было обратиться в немецкий отдел.

Части головоломки по-прежнему не хотели складываться в одно целое. Эти трое — Хенкель, Траутман, Клее — были представителями среднего класса, и занятия у них были обычными. Так же было и с Раушером, и с той женщиной, Геддой Пол. Все они были людьми среднего возраста, и единственное, что их объединяло, кроме социального положения, — так это тот факт, что все они родились в период, когда у власти были нацисты, но вряд ли это о чем-то говорило.

Фолькманн прилег на диван и задумался о человеке, оказавшемся во дворе монастыря. Он на своей машине мог следовать за ним по автобану, а потом ехать на некотором расстоянии по дороге на Вальдвег с выключенными фарами. Скорее всего, именно так и было.

Вытащив из «дипломата» кассету, он вставил ее в магнитофон. Он долго молча сидел на диване, куря сигарету, а потом надел наушники и нажал на кнопку воспроизведения записи.

Он слушал эту кассету уже раз пять-шесть, но все равно вслушивался в голоса в темноте, помня каждое слово, каждую смену интонации.

— Что с кораблем?

— Груз заберут из Генуи, как мы и договаривались.

— А итальянец?

— Его нужно будет устранить, но я хочу удостовериться, что груз не вызовет никаких подозрений. Лучше подождать, пока Бранденбург заработает. А потом мы разберемся с ним, как и с другими.

Пауза.

— Те, кто говорит о своей лояльности… Мы должны быть в них уверены.