Кровь фюрера

— Мои люди должны были заплатить за оружие. Для возмещения расходов. Но это была разумная плата.

— Твои люди не спрашивали о причинах, побудивших Винтера поступать подобным образом?

Покачав головой, Любш рассмеялся.

— Фолькманн, мы бы взяли оружие у самого дьявола, только бы поставки были надежными, а оружие — хорошим. Мы были благодарны ему за помощь.

— Сколько времени Винтер и его люди продолжали снабжать вас оружием?

— Около полутора лет.

— Да? А что произошло потом?

Любш взглянул на Фолькманна, и тот сместил луч фонаря с его лица.

— Кессер выдвинул нам одно условие.

— Рассказывай.

— Каждый раз, когда мы получали оружие, Винтер просил нас об ответной услуге. Они хотели, чтобы мы устраивали теракты на определенных объектах.

— Какие объекты?

— Банки. Финансовые учреждения. Государственная собственность. Те базы союзников, которые все еще оставались на территории Германии. По некоторым объектам вопросов не было — организация терактов на них соответствовала нашим убеждениям, и мы были рады чем-то отплатить Винтеру. Но вот в некоторых случаях предложенные ими цели в сферу наших интересов не входили. Но и тогда мы выполняли просьбы Винтера, так как нам нужно было оружие.

— Так почему же Винтер и Кессер перестали поставлять вам его?

Любш помолчал.

— Около полугода назад требования Кессера стали для нас неприемлемыми. Он хотел, чтобы мы начали закладывать взрывчатку в иммигрантских общежитиях. Это было не в нашем стиле. Кроме того, он хотел, чтобы мы совершили покушение на нескольких людей. Кессер назвал мне три имени и сказал, что эти люди должны умереть.

— А Кессер сказал, почему он хочет, чтобы вы их убили?

— Нет, не сказал. Он только добавил, что это одно из условий сделки.

— А кто эти люди?

— О двоих из них я ничего не слышал, но третьего из этого списка я знал и не смог на это пойти.

— Продолжай.

— Он был тогда либеральным политиком в Берлине. Я сказал Кессеру, что мы на это не пойдем. Мы совершали покушения на политиков и бизнесменов, которые соответствовали определенным критериям. Но тех троих людей мы убивать не стали.

— И что сказал Кессер?

— Он улыбнулся и сказал, что сам разберется с этим. Но после этого наши отношения разладились. Через месяц мы должны были получить очередную партию оружия, но оно к нам не поступило. А Кессер и Винтер со мной больше не связывались.

— Кого Кессер тогда хотел убить?

Любш помолчал.

— Одного парня из Восточного Берлина. Его звали Раушер. Герберт Раушер. Вторым кандидатом была женщина из Фридрихсхаффена, городка границы со Швейцарией.

— Имя?

— Я не помню.

— А ты напрягись, Любш.

— Гедда какая-то там. Пол или Пул. Я не уверен.

— А кто она такая?

— Да никто. Вдова одного бизнесмена.

— А тот человек из Восточного Берлина, Раушер?

— У него был небольшой бизнес. Еще одна мелкая сошка.

— Ваши люди проверили, кто они такие?

— Конечно. Мы же не собирались убивать только ради убийства, Фолькманн. Это не в нашем стиле. Мы наносим удар только по избранным объектам, которые, по нашему мнению, должны быть уничтожены. Это крупные бизнесмены, насаждающие в стране коррупцию. Политики, которые их поддерживают. Полицейские и военные.

— А Винтер или Кессер не сказали тебе, почему они хотели смерти этих людей?

— Нет, я тебе уже говорил, Фолькманн. Сказали только, что это условие сделки.

— Кто тот политик из Берлина?

— Его зовут Вальтер Массов. — Любша била крупная дрожь, а губы тряслись от холода. Он смотрел на озеро. — Он не политикан какой-нибудь, он честный и хороший человек, и пытается сделать хоть что-нибудь для людей, которых в этой стране притесняют. Именно поэтому я сказал Кессеру — ни за что. Мы не расисты и не собираемся потакать его фашистским устремлениям. Кроме того, я сказал, что если Массова убьют, то я восприму это как личное оскорбление. — Террорист отвернулся. — А после этого, как я уже сказал, поставки прекратились.

Подумав немного, Фолькманн спросил:

— А ты спрашивал Винтера или Кессера, зачем им террористические акты в общежитиях иммигрантов?

— Естественно, спрашивал. Кессер сказал, что некоторые иммигрантские общины в Германии создали свои террористические организации, которые действуют против тех, кто поддерживает идеи правых. Кессер сказал, что хочет отомстить. Но Кессер — фанатик нацизма. Подобные оправдания вполне характерны для людей такого сорта.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда мы были в Люнебургской пустоши, он кое-что рассказывал о своем отце. Во время войны тот был крупной шишкой в СС. Кессер сказал, что его отец помогал составлять Бранденбургский завет для Адольфа Гитлера. Я не знаю, что это такое, но Кессер так этим хвастался, словно это служило доказательством его избранности.

Фолькманн отвернулся, а потом снова посмотрел на Любша.

— А что произошло с тем политиком, Массовым?

Любш покачал головой.

— Ничего. Его оставили в покое.

— А с остальными?

— Я не знаю. Думаю, их убили.

С озера налетел порыв ледяного ветра, и Любш задрожал еще сильнее.

— Как ты думаешь, почему Массова не убили?

Любш пожал плечами.