Кровь? Горячая!

Когда Марго вошла в зал, вечеринка была уже в полном разгаре. Она улыбнулась и кивнула президенту компании «О&К» Джорджу Демарису, а затем Дику Манзи из Эн-би-си. Ее удивило, что оба, увидев ее, нахмурились и едва шевельнули губами в ответ; но она была удивлена еще больше, когда официант, разносивший коктейли, уставился на нее с таким выражением на лице, какое можно описать только как «немое изумление».

Она взяла бокал с шампанским и посмотрела на него в упор.

— Что-нибудь не так?

— Нет, нет. Все в порядке, мэм.

Тем не менее через несколько минут к ней направил свои стопы Уолтер Раттер и, взяв ее под руку, быстро уволок в сторонку, к буфету.

— Марго, что это за ожерелье? Как ты можешь носить подобные вещи?

— Что ты имеешь в виду, Уолтер? Это ожерелье стоит целое состояние! Оно было частью выкупа, который Екатерина Великая дала турецкому султану!

Уолтер прищурился и посмотрел на Марго долгим пристальным взглядом. Она же вызывающе уставилась на него.

— Екатерина Великая дала это турецкому султану? — переспросил Уолтер. Казалось, ему не хватает воздуха. Марго кивнула.

— Мне подарил его один очень близкий друг.

— Извини, — сказал Уолтер. Было заметно, как осторожно подбирает он слова. — Но… если оно действительно стоит целое состояние… может быть, этот зал — не совсем то место, где можно его носить? Из соображений безопасности, понимаешь? Может быть, попросить администрацию запереть его в сейф на время? Марго с огорчением потрогала ожерелье.

— Ты правда так думаешь?

Уолтер отеческим жестом положил руку на ее плечи.

— Да, Марго, я правда так думаю. — Потом он принюхался, посмотрел вокруг и сказал:

— Эти рыбные канапе пахнут, пожалуй, слишком резко. Я надеюсь, никто не отравится.

* * *

На следующее утро Джеймс Бласко ожидал Марго в фойе «Раттер Блэйн Раттер». На этот раз у него в руках была большая подарочная коробка. Черная блестящая бумага, черная блестящая ленточка.

— Мистер Бласко, — сказала она подчеркнуто серьезно, прежде чем он успел открыть рот, — это действительно пора прекратить. Я запрещаю вам дарить мне такие дорогие подарки.

Он задумался и опустил глаза.

— А если я скажу вам, что люблю вас и любовь лишает меня рассудка?

— Мистер Бласко…

— Пожалуйста, зови меня Джеймс. И пожалуйста, прими этот подарок. Это вечернее платье от Фортуни, сшито в 1927 году для княгини де ля Роне, одной из богатейших женщин Франции. Ты — единственный человек в мире, которому может принадлежать это платье теперь.

— Мистер Бласко… — начала было протестовать она, но его глаза сказали ей, что возражений быть не может.

— О, Джеймс, — прошептала она и взяла коробку.

* * *

В тот же день вечером он ждал ее у квартиры с обувной коробкой, завернутой в черную шелковую бумагу. Внутри лежала пара остроносых ботиночек из мягчайшей замши, ручной работы от Рэйна. Они были украшены тончайшей ручной вышивкой, а их цвет — цвет логановой ягоды <гибрид малины с ежевикой> — был подобран точно в тон платья от Фортуни.

— Возьми и носи их, — сказал он настойчиво. — Носи их всегда. Помни, как сильно я люблю тебя.

* * *

Утром ее разбудил телефонный звонок. Отбросив от лица спутанные кудри, она нашарила трубку.

— Марго? Извини, что так рано. Это Уолтер Раттер.

— Уолтер! Привет! Какими судьбами?

— Марго, я хотел поговорить с тобой, пока ты еще не ушла на работу. Понимаешь, я сейчас нахожусь в несколько затруднительном положении. Мне придется пойти на некоторое сокращение общего бюджета агентства, что повлечет за собой, как это ни печально, некоторое сокращение штатов.

— Понимаю. И насколько ты думаешь их сократить?

— Пока точно не знаю, Марго. Но проблема в том, что последние должны остаться, а первые уйти. Мне придется забыть, что ты женщина, забыть о твоих способностях и громадных заслугах в прошлом, благодаря которым наша фирма стала процветать. Но… положение вещей таково, что я боюсь, в настоящий момент мне придется освободить тебя от должности.

Марго привстала в кровати от неожиданности.

— Ты хочешь сказать, что я уволена?

— Ничего подобного. Марго. Ты не уволена. Просто ты не состоишь больше в штате.

Марго не нашлась, что сказать. Телефонная трубка осталась лежать на одеяле. У нее было такое чувство, будто ее ни с того ни с сего отхлестали розгами, исполосовав лицо, руки, изорвав и превратив в лохмотья всю ее уверенность в себе.

Двадцать минут спустя, когда раздался звонок в дверь, она все еще продолжала сидеть в оцепенении.

Машинально накинув короткий шелковый халатик, она пошла открывать. Это был Джеймс Бласко, с длинной подарочной коробкой и улыбкой человека, который ни в чем никогда не получает отказа.