Кровь и лунный свет

– Правда, вопрос в другом, – успокоившись, продолжает Афина. – Твои способности вновь возродят в селенаэ надежду, но может оказаться так, что ты уникальна. Нельзя заранее определить, какие черты родителей передадутся их детям, поэтому братья и сестры могут отличаться как внешностью, так и способностями. Так что не удивлюсь, если даже спустя несколько поколений нам не удастся «создать» кого-то, равного тебе. А если и получится, ребенок обретает так много сил, что никто из нас не сможет научить его ими пользоваться. – Несколько секунд кузина молча смотрит на нашего дядю. – Но я уверена: и ты, и другие дети от смешанных браков – вы спасете нашу магию от исчезновения. По крайней мере, ты – живое доказательство того, что в этом нет ничего плохого.

– Не согласен, – возражает Грегор. – Катрин – живое доказательство того, насколько опасно такое смешение. Пятнадцать селенаэ, включая моего брата, погибли от рук толпы. – Он указывает на свои шрамы. – Я чуть не умер, потому что похож на брата. И все потому, что адриане подумали, что одну из их дочерей осквернили.

Афина не знает, что ответить. А я могу лишь думать о том, что не хочу становиться ни символом надежды, ни спасительницей селенаэ. Я получила способности просто так. Ничего не достигнув, не приложив и капли усилий. Но самое ужасное то, что нет никого, к кому бы я могла обратиться за советом. Никого, хотя бы равного мне по способностям.

Или есть?

Магистр Томас обладает блестящим умом, намного превосходящим всех, кого я встречала. Реми ненамного уступает ему, хотя я никогда ему в этом не признаюсь. Они легко могли использовать свой разум, чтобы властвовать над другими, но вместе прославляют Солнце и вселяют веру в тысячи людей красотой созданного ими святилища. И ради этого жертвуют своими сердцами и душами. Архитектор – еще и семьей.

Симон обладает пугающим даром понимать внутренние порывы чудовища и легко бы мог поддаться безумию – но стремится использовать способности для спасения других, несмотря на то что может пострадать сам.

Так где бы пригодились мои способности больше всего? Полагаю, Грегор и Афина сказали бы – здесь, среди людей моей крови. Но… это неправда.

Я отодвигаю стул и встаю.

– Мне пора домой.

Кивнув, Грегор вскакивает на ноги.

– Конечно. Ты можешь остаться у меня…

– Нет, – перебиваю я. – И у тебя, кузина, – нет, – говорю я Афине, которая тоже встала. – Я вернусь в дом архитектора.

Пересекающий лицо дяди шрам натягивает кожу, когда его рот открывается:

– Нет, Катрин, твое место здесь. С нами. Мы – твоя семья.

Я качаю головой:

– Я не могу просто забыть все, что было со мной до сегодняшнего вечера. Человек, много значивший для меня, умер. А другие борются со злом, стремящимся уничтожить как можно больше жизней. И если мои способности помогут остановить зло – я воспользуюсь ими.

– Ты собираешься тратить свой дар, данный Луной, на тех, кто отвернулся бы от тебя, если бы узнал, чья кровь течет в твоих жилах? – возмущается Грегор. – Верховный альтум никогда не позволил бы тебе вступить в святилище, которым ты так дорожишь.

– Не все так предвзяты. И ты это знаешь. – Я киваю в сторону аббатства Солис. – К тому же именно эти люди растили и воспитывали меня, когда ты отказался от обязанностей лунного отца.

Грегор упирается руками в стол, а на его виске вздувается вена.

– Не вздумай поучать меня тому, чего совершенно не знаешь, – выдавливает он.

– Я знаю достаточно, – огрызаюсь я. – А еще знаю, что ты продаешь сконию самым убогим и несчастным среди людей, наживаясь на их слабости, убеждая себя, что они этого заслуживают. Только это не сила, а жестокость. Обладай ты хоть каплей реальной власти, стал бы тираном. – Я пристально смотрю ему в глаза. – А, вот почему ты хочешь, чтобы я вернулась? Ты правда думаешь, что я помогу тебе отомстить?

– Убирайся из моего квартала, – рычит он. – Пока я не вышвырнул тебя сам.

– Ты уже сделал это семнадцать лет назад, – отвечаю я. – И, на мой взгляд, это лучшее, что ты мог для меня сделать.

Я тянусь к камню пустоты, но Грегор скидывает его со стола.

– Это не твое, – выплевывает он, пока камень скачет по вымощенным камням площади. – Ты ничего не заберешь отсюда. Тебя здесь вообще никогда не должно было быть.

Я устала спорить. Поэтому отворачиваюсь и иду к дому Афины, где оставила плащ. Меня бы не удивило, последуй Грегор за мной, чтобы проследить, что я не задержусь в квартале дольше необходимого, но этого не происходит. А вот Афина быстро догоняет меня и пристраивается рядом.

– Спор разгорелся ярче, чем полная луна, – иронично подмечает она.

– Наш дядя – лицемер, – отвечаю я. – Он бросил меня в младенчестве, чтобы вернуться почти через два десятка лет, узнав, что я обладаю магией, достойной признания. А затем пытается диктовать, как мне использовать способности.

Мы подходим к дому Афины, и она открывает передо мной двери.

– Я не говорила, что ты ошибаешься.

– Спасибо.

– Но и не говорила, что ты права.

Я прохожу на кухню.

– Так ты считаешь – я не должна применить свою магию, чтобы помочь остановить убийцу и освободить невинного из тюрьмы?