Кровь и лунный свет

Сестры ахают в унисон.

– Это невозможно, – шипит одна из них. – Мы не допустим.

– Тогда она, скорее всего, умрет.

– Значит, на то воля Света, – заявляет сестра Берта.

Она никогда мне не нравилась, даже в детстве.

Я вскакиваю на ноги.

– Не смейте им мешать! – кричу я. – Мать Агнес бы позволила!

Берта скрещивает руки на груди:

– Мы не сможем заплатить им ту цену, которую они запросят.

– Тогда заплачу я, – поднимаясь, говорит магистр Томас и замирает рядом со мной.

Хотя Берта продолжает возмущаться, к нам подходят несколько селенаэ с жесткой раскладушкой в руках. Целительница рассказывает, как лучше поднимать Маргерит, не отнимая руки от ее окровавленной головы, даже когда они направляются к воротам.

– Она хочет, чтобы ты знала: все будет хорошо, она тебя любит, – остановившись на мгновение, говорит женщина-селенаэ, а затем переводит свои странные серебристые глаза на архитектора. – Нам будет что обсудить позже, любитель Солнца.

– О чем она? – спрашиваю я магистра Томаса, когда они уходят.

– Ох, Кэт, – вздыхает он и снова обнимает меня, касаясь моей кожи влажной от слез бородой. – Я не знаю, с чего начать. Не понимаю и половины происходящего.

Реми возвращается с Симоном, который держит в руках фонарь, скорее всего, полученный от сестры на колокольне. Остановившись, Ремон складывает руки на груди и сверлит взглядом венатре:

– Я нашел его в саду.

Симон кивает, даже не замечая направленный на него гнев.

– Я обыскал периметр аббатства, – говорит он. – На стене в саду свежая грязь, словно кто-то взобрался на нее.

Магистр Томас удивленно моргает:

– А откуда ты здесь взялся, Ремон?

Реми хмурится от вопроса:

– Проследил за Кэт и нашим дорогим венатре. Они перелезли через стену, чтобы попасть в аббатство, а я решил через ворота, как нормальный человек. Когда Кэт закричала – взломал замок и попал внутрь.

– А почему ты вышел сегодня из дома? – требовательно спрашиваю я, хотя знаю ответ.

– А ты? – приподняв бровь, спрашивает Реми.

Симон поднимает фонарь над пропитанной кровью травой:

– Тело лежало здесь?

– Сестра Маргерит. Она еще жива, – говорю я, неосознанно сжимая руку, залитую ее кровью.

Я стараюсь.

– Правда? – Глаза Симона расширяются. – Она что-нибудь помнит?

Я качаю головой:

– Она была без сознания. Селенаэ забрали ее.

– Поговорю с ней позже, если очнется. – Симон оглядывает гостиную. – Настоятельница там? Она мертва?

– Да, – выдыхаю я.

Он с сочувствием смотрит на меня:

– Можешь не ходить туда со мной, если не уверена, что выдержишь это.

Несмотря на его слова, я следую за ним вместе с Реми и магистром Томасом.

Остановившись на пороге, Симон осматривает комнату. Кто-то накрыл тело матери Агнес простыней, что, не сомневаюсь, расстраивает его: значит, оно лежит не так, как оставил убийца.

– Властью, дарованной мне, как венатре Коллиса, – говорит он таким серьезным голосом, какого я никогда у него не слышала, – приказываю вам немедленно покинуть помещение, чтобы я мог изучить улики.

Сестры послушно проходят мимо него, оставляя несколько свечей в комнате. Магистр Томас сжимает мою руку и отстраняется.

– Пойду проведаю сестру Маргерит.

Я захожу вслед за Симоном внутрь, а Ремон замирает в дверях, скрестив руки на груди и наблюдая за мной с непроницаемым выражением на лице.

Симон трет щеки и вновь вживается в роль венатре, к чему я уже привыкла.

– Соболезную твоей утрате, Кэт. Знаю, она много для тебя значила. – Он тяжело вздыхает. – Ты хорошо знаешь ее и аббатство. Как думаешь, что здесь произошло? Как убийца смог попасть сюда?

Я обвожу взглядом комнату. Единственное, что стоит не на своем месте, – стул, о который я запнулась. Ноги матери Агнес прикрыты простыней, но сквозь нее видны очертания сандалий. Да и ключи висели у нее на поясе под рясой. Я всегда опасалась, что это может случиться.

– Она полностью одета, – говорю я. – И находится недалеко от двери. Думаю… думаю, она сама впустила убийцу.

– Ты хочешь сказать, она знала его? – спрашивает Реми.

– Она давно ослепла, – огрызаюсь я. – И ее легко могли обмануть, особенно если она кого-то ждала.

Остается лишь молиться, чтобы только Маргерит знала, что настоятельница ждала магистра Томаса.

Симон приподнимает простыню, чтобы взглянуть на тело.

– Убийца использовал то же оружие, – тихо говорит он себе под нос. – Но не тронул ни волосы, ни глаза. – Он приподнимает ткань повыше. – Кто-нибудь нашел… а-а!

Симон протягивает руку и вытаскивает косу, которая упала на пол. На свету сразу становится видно, что она сплетена из крашеных рыжих волос Эмелин.

– Что ж, это подтверждает мои предположения, хоть мне и непонятно, почему он не закончил свой ритуал.

– М-может, его спугнула сестра Маргерит, – заикаясь, говорю я. – Она лежала так, словно уползала от кого-то. И у нее отрезаны волосы.

Симон бросает взгляд на Реми, а затем вновь смотрит на тело матери Агнес.

– С нею еще что-нибудь сделали? – еле слышно спрашивает он.

– Нет-нет. – Я качаю головой. – Только ударили сбоку по голове.

Возможно, убийце помешала кромешная темнота в комнате и неожиданное появление Маргерит.

– Как думаешь, почему он не… – Я даже не могу закончить фразу.