Кровь и мёд

– Мертва? – любезно договорила за него Моргана и толкнула Габи ногой в лицо. Та только застонала в ответ. – Пока нет, но умрет уже скоро. И в этом ей, конечно же, поможет моя дочь. – Она двинулась дальше по сцене, мимоходом наступив Габриэль на руку. – Где же твой охотник, Луиза? Я так надеялась, что он придет с тобой. Мне с ним немало хотелось бы обсудить. Подумать только, колдун! Мужского пола! Ты и представить себе не можешь, как я удивилась тому фокусу, что он показал в Модранит. Обменять жизнь Архиепископа на твою? Гениально.

Я расправила плечи.

– В записке было сказано, что ты ее отпустишь.

– Отнюдь. В записке было сказано, что я съем ее сердце, если ты не спасешь ее к полуночи, а полночь… – Она облизнулась. – Уже настала. Но, возможно, ты еще можешь отвлечь меня на некоторое время.

– Но я ведь ее спасла…

– Нет, Луиза. – Улыбка Морганы помрачнела. – Не спасла. Итак, – продолжила она как ни в чем не бывало, – расскажи-ка мне: есть ли на свете еще подобные твоему охотнику? Возможно, с моей стороны было неразумно отсылать прочь наших сыновей. Выследить их оказалось почти невозможно, а те, кого все же удалось… до смерти меня боятся. Судя по всему, не все юноши наследуют наш дар. – Она ласково посмотрела на трупы, что парили вокруг. – Однако без награды я не останусь. Мои труды принесли иные плоды.

– Мы больше никого не нашли, – ответила я, но Моргана знала, что это ложь. Она усмехнулась.

– Иди сюда, милая. – Она поманила пальцем Селию. Та стояла ко мне так близко, что я чувствовала, как она трясется. – Ах, какая же прелестная маленькая куколка. Иди ко мне и позволь разбить тебя вдребезги.

– Прошу, – прошептала Селия и вцепилась мне в руку, когда ее ноги сами собой двинулись вперед. – Прошу, помоги!

Я схватила ее ладонь.

– Оставь ее, Моргана. С нее довольно пыток.

Моргана задумчиво посмотрела на нас.

– Возможно, ты права. Просто убить ее будет слишком скучно, верно? – Она хлопнула в ладоши и расхохоталась. – Ах, как же ты восхитительно жестока. Признаюсь, я приятно удивлена. Теперь, когда прелестная кожа этой куколки осквернена плотью ее мертвой сестры, разумеется, мы должны обречь ее на жизнь! Пусть живет и всегда помнит об этом. Пытка, как ты выразилась, и впрямь выйдет превосходная.

К моему горлу подкатила желчь, и я выпустила Селию. Но ее ноги зашагали дальше, и она всхлипнула.

– Что ты делаешь? – прорычала я, бросаясь вниз по лестнице за ней.

– Прошу, Луиза, – пропела Моргана. – Подойди ближе. Следуй за куколкой. – И добавила, обращаясь к Анселю: – Судя по тому, как ты вьешься рядом с ней, полагаю, ты своего рода питомец. Быть может, птица. Оставайся на месте, а не то твои перья пойдут мне на шляпку.

Ансель потянулся за ножом, но я замахала ему, шипя:

– Стой здесь. Не дай ей повода снова тебя заметить.

Ансель растерянно заморгал. Видимо, два и два он до сих пор не сложил.

– Я жду, – промурлыкала Моргана. Голос ее так и сочился медом.

Ведьмы стояли вдоль лестницы и наблюдали, как мы с Селией спускаемся вниз. Их было больше, чем я ждала. Больше, чем я знала. Манон стояла почти в самом низу, но на меня смотреть упорно не желала. Равнодушие разгладило ее острые черты, превратив лицо в суровую маску. Но когда я проходила мимо, маска треснула – Манон тяжело сглотнула и покосилась на один из трупов.

Это был красивый златовласый мужчина, которого мы видели недавно. Жиль.

Рядом с ним плыли по воздуху две девушки с одинаково-светлой кожей и такими же остекленевшими синими глазами. Темноволосая девушка постарше парила с другой стороны, а довершал круг малыш не старше трех лет. Всего тел было пять. Пять идеальных мертвецов.

– Пусть выражения их лиц тебя не обманут, – пробормотала Моргана.

Вблизи я увидела на ее груди уродливый шрам от клинка Жана-Люка.

– Их смерть не была мирной и приятной. Но ты ведь и так это знаешь, верно? Ты видела, что стало с прелестным Этьеном. – Она скривила губы в очередной улыбке. – Ах, слышала бы ты, как он кричал, Луиза. Это было прекрасно. Просто восхитительно. И все – из-за тебя.

Она шевельнула пальцами, и тела, все так же кругом, опустились ниже и окружили меня, оказавшись на уровне глаз. Пальцы их ног касались земли, а головы… Я сглотнула.

Их головы явно оставались в сохранности благодаря колдовству.

Чувствуя, как все мое тело немеет, я закрыла глаза малышу – его голова безвольно качнулась от моего прикосновения. Затем темноволосой девушке, близнецам и, наконец, красивому незнакомцу. Где-то в стороне шевельнулась Манон.

– Ты больна, maman, – сказала я. – И больна уже очень давно.

– Тебе ли не знать, дорогая. Ты не можешь и представить, как приятно мне было наблюдать за тобой в последние недели. Никогда прежде я так не гордилась. Наконец-то моя дочь осознала, как следует поступать. Да, конечно же, она выбрала не ту сторону, но жертвы ее тем не менее похвальны. Она все же стала тем оружием, каким должна была стать.