Кровь и Пепел. Вторжение

Он вытащил из защитного кожуха пожелтевший лист и бережно развернул его на лабораторном столе. Алекс вытянул голову, пытаясь разглядеть непонятный рисунок на нем, но так ничего и не понял. Какие-то окружности, ломаные кривые, геометрические фигуры, непонятные символы… Что-то это напоминало, но вот что именно?

— Выглядит старинным, — Эмма заворожено смотрела на рисунок. — Это бумага, или…

— Пергамент. Кожа, тонко выделанная кожа… — подсказал Маркус. — Телячья, — добавил он, немного замявшись.

— А рисунок… что он означает? Это вычисления для открытия прохода, или указания на место, где это должно случиться?

— Как бы объяснить… — Маркус наморщил брови, подбирая слова. — Это два сигила, наложенных друг на друга с поворотом на определенный угол, зависящий от времени и места риту… эксперимента.

— Что еще за сигилы? И где должен открыться проход? — Эмма, казалось, не заметила оговорки Эйнтритта.

— Про сигилы долго объяснять. После эксперимента расскажу. А проход должен открыться прямо здесь, — Маркус указал пальцем в центр рисунка. — Юрий, у тебя все готово? — крикнул он, мельком взглянув на часы.

— Да, герр Эйнтритт, осталось только нажать кнопку запуска, — отозвался его ассистент откуда-то сверху.

— Ну наконец, все составляющие на своих местах, кроме последнего, пятого элемента, — таинственно изрек Маркус. На этом месте Алекс не выдержал и извиваясь от душившего его дикого хохота, медленно сполз под стол. Спустя секунду к нему присоединился Дабл-Ар, ржавший как конь с выпученными глазами.

— Два клинических идиота, — тяжело вздохнул Эйнтритт, воздев взгляд к потолку. — Такой момент триумфа портят, — добавил он, вызвав новый взрыв гомерического смеха.

— Маркус, умоляю, не говори больше ничего, а то на твоей совести будут два трупа, — раздался сдавленный стон изнемогавшего от хохота Рика.

— Рик, Алекс, потише, — Эмма, похоже, не поняла юмора. — А что это за пятый элемент такой? — невинно спросила она, чем окончательно добила только отдышавшихся парней. Новый раскат громогласного хрюканья и хрипов — на хохот сил уже не оставалось — огласил стены зала.

— Это ж любооооффь! — донесся до нее из-под стола искаженный одышкой голос, уже непонятно кому принадлежащий.

Обреченно махнув рукой, Маркус, ничего не говоря, взял лист-мишень и направился к камере. Эмма последовала за ним, внимательно наблюдая. Остановившись рядом с камерой, Эйнтритт открыл защитный кожух, аккуратно вложил туда лист с рисунком, после чего, еще раз взглянув на часы, вытащил тонкое лезвие. Быстрым движением ткнув им в собственный палец, Маркус отложил острый предмет. Филигранным, казалось, многократно отрепетированным движением он выдавил каплю крови точно на центр изображения. Закрыв кожух, Маркус вернул мишень на место, задраил люк камеры и повернулся к Новаку.

— Время запуска — один час тридцать три минуты две целых восемьсот две тысячных секунды по центрально-европейскому времени. Готовность к автоматическому запуску? — Юрий показал большой палец. — Начинаю обратный отчет для собравшихся зрителей: шесть, пять, четыре, три, два, один…

Яркая как солнце вспышка озарила стены зала, контрастными черно-белыми тенями на миг высветив всех в нем находящихся. Ослепший от внезапной смены освещения, Алекс тер глаза руками, тщетно пытаясь вернуть себе зрение. Примерно этим же занимались и остальные, причем Рик еще и замысловато матерился. Примерно через минуту окружающие предметы перестали казаться мешаниной из разноцветных кругов, и нормальное восприятие понемногу начало возвращаться к Алексу.

— Эйнтритт, твою мать, какого хрена? — раздался очередной возмущенный вопль Рика. — Предупреждать же надо!

— Ты сам просил — не говори больше ничего, — как ни в чем не бывало, ответил он. — Ну я и не стал. А твой закадычный друг вообще до последнего не верил, что из этого что-то выйдет.

— Да я и сейчас не верю! — возмутился Алекс. — А свои фокусы будешь директору ЦЕРНа показывать, он тебе за порчу оборудования в рот не только ноги, но и все остальное запихнет!

— С ним все улажено, иначе меня бы просто не допустили к синхротрону, — открывая камеру, произнес Маркус. — Но это уже не имеет значения. Эксперимент прошел успешно.

Внутри по-прежнему лежал защитный кожух с мишенью — рисунком Маркуса. В нем теперь зияла аккуратная дымящаяся сквозная дыра около пяти сантиметров в диаметре. Но странным и необъяснимым было другое. В центре этой дыры, точно в том месте, куда упала капля крови, прямо в воздухе, ни на что не опираясь, неподвижно висел двояковыпуклый диск, размером с мелкую монету. Его поверхность, казалось, впитывала окружающий свет, играя оттенками угольно-черного и кроваво-багрового цветов. Создавалось впечатление, что черные и темно-красные разводы стекают сверху вниз, сплетаясь в причудливом танце и создавая иллюзию постоянного движения.

Все присутствующие, не находя слов, какое-то время просто глазели на непонятное явление, в буквальном смысле раскрыв рты. Первым нарушил молчание Рик: