Кровь и песок (СИ)

В тот самый момент, когда он отвел взгляд, Астарта поняла, что была права. Её воина действительно прислал сюда Мардук. Он же отдал ему и кинжал. Тот самый, которым он должен был перерезать ей горло. А, может, вонзить клинок прямо в сердце, как однажды Мардук пронзил грудь Великой матери.

— У нас был уговор с Мардуком, — наконец, заговорил демон. — Если ты оставишь эту затею, то нам дадут уйти с миром. И никто нас не тронет больше. Потому, пожалуйста, Астарта, отпусти меня. Мы вместе покинем Лабиринт, и Спящий останется там, где ему положено быть.

— Иначе что?

Взгляд её воина потяжелел. И Астарта стиснула зубы, чувствуя, как поднимается и его сила, холодная и темная.

— Иначе мне придется тебя убить, — голос его был глухим и надломленным. — Я не могу позволить тебе пробудить Спящего.

— Тогда я избавлюсь от тебя первая, — она прижала кинжал к его горлу, глядя в светлые глаза низшего. — Я ведь однажды почти прикончила тебя… Что помешает в этот раз довести дело до конца?

Она думала, что он попробует сбросить оковы её силы, ударить в неё ледяным хаосом, выбить клинок из её рук и вытащить силой из Лабиринта. А может, придушить, как тогда в Мемфисе, когда он стискивал её горло сильными пальцами, так и не решившись добить жалкую богиню. Но нет, низший продолжил оставаться неподвижным, и Астарта невольно подумала о хищниках, что замирают подобным образом перед атакой.

— Убей меня, если хочешь, — ровно проговорил он. — Давай. Ты удивишься, как это просто на самом деле.

Астарта прижала кинжал сильнее, глядя на то, как из пореза на его коже выступает темная кровь. Он даже не дернулся, продолжая лишь буравить её напряженным взглядом. Еще сильнее, подумалось Астарте. Просто вжать клинок, рассечь и саму его сущность, перерезать низшему горло от уха до уха, прямо, как он, возможно, собирался перерезать ей. И оставить его умирать, заливать темный пол чёрной кровью.

Она облизала пересохшие губы, крепче стискивая рукоять дрожащими пальцами. Одно простое движение, и с ним будет покончено. Демон больше не будет ей досаждать, не попытается её остановить, отговорить и вытащить из Лабиринта. Он отправится в тот Хаос, из которого когда-то вылез, и она будет править единолично, как великая Иштар…, а еще он больше не явится к ней посреди ночи, не вернется к ней из сражений, пахнущий кровью и нагретым песком, не прижмет её к себе и не прошепчет на ухо: «я весь твой»…

Астарта до побелевших костяшек сжала в руке кинжал.

Нужно лишь прикончить предателя, и всё.

Это ведь должно быть так просто.

Должно быть…

Демон лишь удивленно приподнял брови, когда побледневшая Астарта опустила руку и медленно отступила от него.

— Убирайся, — голос её прозвучал тихо, устало и надломлено. — Я не хочу больше тебя видеть. Никогда.

Сила её отступила, прекратила сдавливать тело, и низший медленно поднялся на ноги, чувствуя, как к рукам и ногам вновь возвращается чувствительность.

— Астарта…

— Я сказала, убирайся! — закричала она гневно. — Вон!

И вместе с криком её сила раскаленным, пересушенным воздухом, пахнущим песком и сладкими цветами, ударила в него, вышвыривая за границу печати. Астарота пронесло через зал и приложило спиной о холодные камни так, что демон почувствовал, как вздрогнули древние стены Лабиринта. Астарта же развернулась и решительно направилась к лежащему без сознания Урию.

— Пора просыпаться, любовь моя, — пропела она сладким голосом. — Нельзя так долго спать.

Демон с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как от удара где-то в боку поселилась жгучая боль. Ничего. Боль привычна, она, подобно старой подруге, сопровождала Астарота с того проклятого дня, как его выдернули из темного мира, нарекли именем и выжгли первые печати. И будет сопровождать до последнего часа в этом мире.

Урий сонно разлепил глаза и глянул на присевшую рядом богиню. А потом испуганно поддался вперед, заметив размазанную по лицу кровь.

— Ты ранена, царица!

Она усмехнулась. Его глаза такие большие и темные напоминали ей глаза теленка. Да, подумала Астарта, теленка, которого уже положили на жертвенный алтарь и над которым занесли острый нож.

— Ничего страшного, — и когда Урий повернул голову, изумленно глядя на приближающегося демона по ту сторону печати, осторожно обхватила его лицо руками, заставляя смотреть только на нее. — Ему до нас не добраться. Мы защищены. Смотри только на меня, любовь моя. Только на меня.

Астарот замер рядом с границей символа. Протянув руку и коснувшись невидимой стены, он резко отдернул ладонь с приглушенным ругательством — кожа на пальцах расплавилась от столь сильной защитной магии. К богине ему теперь не пройти.

— Астарта, послушай меня, — не выдержав раздирающей в боку боли, Астарот осел на пол. — Послушай меня, пожалуйста… Даже, если ты меня никогда не простишь, если мы больше с тобой не увидимся, прошу, оставь эту затею. Спящий должен оставаться в своей темнице. Прошу тебя, просто уходи…

— Царица…