Кровь и пламя

— Верно! Твоя душа пребывала в Великом Круговороте, Корис! Все же она там была! И была уже очень давно. Возможно, тысячи лет. Ведь воспоминания не могут стереться так быстро. На это требуется очень долгое время адского огня, медленно сжигающего самую твою суть, оставляя после себя лишь девственную чистоту. И снова на язык просится Риз Мертвящий — этого рыжего еретика, сумасшедшего детоубийцу и палача Тарис вернул из ада. Но Риз не превратился в ничего не помнящего недоумка. Хотя он пробыл в аду целых два столетия! Двести лет безжалостное пламя выжигало его душу, испепеляя его воспоминания миг за мигом. Но и он не мог не измениться! Возможно, он стал куда ущербней, чем раньше. Немного глупее, что-то забыл, что-то словно в тумане. Точно так же, как и ты, Корис. Он тоже потерял часть себя навеки, ибо адское пламя на то и пламя, чтобы выжигать все без остатка. Вы оба, словно побывавшие в пылающей кузнечной домне корнеплоды — верхняя часть сожжена, превратилась в пепел, уцелело лишь самое нутро. Риза достали из печи гораздо быстрее, чем тебя. А вот ты до-о-олго пылал, Корис. Ты потерял куда больше. И только Создатель Милостивый ведает, что именно ты потерял, какие именно части твоей души превратились в пепел.

— М-мать… то есть я…

— Ты жестоко обожжен, Корис, — с печалью кивнул священник и, ненадолго припав к глиняной кружке, добавил: — Твоя душа почти сгорела, почти очистилась. До возвращение в мир живых оставалось всего ничего, каких-то пару столетий безудержного ликования в раю, но тебя выдернули оттуда, силой заключив в тело барона Кориса Ван Исера.

— Но ведь я умер! И меня не вернули.

— Да. Не вернули. Что может говорить только об одном… что хоть ты и был в Великом Круговороте, вот только не в том, куда отправятся все ныне живущие после своей смерти. Твоя душа пылала где-то еще. И хотя мой разум подсказывает ответ, моя душа содрогается от нежелания принять этот ответ…

— Моя душа была выдернута из совсем другого Великого Круговорота… не из того, куда попадают все души этого мира…

— Моя душа в смятении… но во всем есть замысел Создателя! И не будем же сейчас рассуждать, откуда именно ты явился. Я завел речь об адском пламени лишь для того, чтобы дать тебе понять — если я прав, то твои воспоминания не вернутся никогда! Ибо они сожжены и развеялись прахом! Да, кое-что все же остались — твои странные словечки, твои рассуждения об обороне, о тактике ведения боя, твое поведение. Дорожи тем, что осталось, Корис. И не печалься, если мои предположения окажутся истиной. Ведь каждый день ты получаешь новые воспоминания. Чего тебе стоит бояться, так это смерти.

— Смерти боятся все, — ответил я, пребывая в глубокой задумчивости. — И как бы меня вновь не вернули обратно.

— Да… — кивнул отец Флатис. — Может, и вернут… если будет куда! В отличие от души, твое тело бренно! А что если тебя убьют, а тело сожгут на костре? А что если разрубят на куски? И куда тогда денется твоя мятущаяся душа?

— Вы страшный человек, отче. Я только недавно избавился от состояния заживо замороженного, но вместо того чтобы ободрить меня, вы пытаетесь повергнуть меня в еще большую пучину отчаяния.

— Радуйся!

— Тому, что мне уготовано?

— Тому, что от тебя ничего не скрывается! Я всю жизнь жил в потемках! Всю жизнь мне говорили лишь полуправду, иногда вообще ничего, а чаще всего просто лгали! Я же поступаю с тобой куда как более справедливо, Корис. Я говорю тебе правду. Какая бы она ни была, это правда. Пусть горькая, пусть страшная, но это правда. И не напугать тебя я хочу, а предостеречь — в следующий раз думай, что делаешь. Думай, когда бросаешься грудью на острые копья. Думай, когда в первых рядах врываешься во вражеские порядки. Ибо если ты падешь, а тело будет уничтожено, кто знает, что произойдет тогда.

— Мои воины тоже смертны, — пожал я плечами. — Они тоже могут погибнуть, когда идут в первых рядах.

— Да. Тоже смертны. Но в отличие от тебя, Корис, они хотя бы знают, куда попадут! Им ведома их дорога. Прямиком в рай. Или в ад. А затем божественное очищение и перерождение. И зная это, смерти можно не бояться! А что касательно тебя — либо бесконечное скитание твоей души в бестелесной форме, либо еще что похуже. Поэтому в следующий раз, когда ты вновь примеришь на себя плащ полководца, помни — ты тот, кто командует, а не тот, кто теряет разум, бросаясь вперед в жажде убийства. Что ж… о душе мы побеседовали. Вернемся к делам приземленным… ты решил перейти к глухой обороне? Уйти в землю, как крот?

— Эй! — воскликнул Тикса, но быстро увял под суровым взглядом старого священника.

— Почти. Если я и буду кротом, то очень кусачим. И в моей норе будет много выходов. А что?