Кровь и пламя

— Ох, — поморщился я. — Сколько же у него титулов и прозвищ… как тут запомнить? Ну? Говори…

— Послание первое. Бойся!

— Интересное послание, — кивнул я. — Дальше.

— Второе, — наклонившись над рукоятью кинжала, произнеси имя Тариса, и если на то будет желание Величайшего, тебе будет дарован ответ.

— Интересно, — признал я. — Всё?

— Всё.

— Точно всё? Больше Тарис ничего не велел передать?

— Нет. Но уже сказанного дос-статочно! Бойтес-сь, людишки! Ес-сли великий Тарис возжелает, от вас-с не ос-станется даже…

— Спускайте его! — буркнул я. — Надоело слушать этого мямлю. Птичка-нежить погибла, до Тариса придется тебе топать пешочком. Передавай Тарису от нас горячий привет и искренние пожелания сдохнуть ему в мучениях.

— Чтоб его скрючило!

— Чтоб его живьем черви сожрали!

Да уж, мои люди не отстали от меня, пожелав Тарису много «доброго».

Обвязанный веревкой, старый шурд перевалился через край и канул вниз, медленно спускаясь ко дну ущелья.

— Выдайте Корис-са или умрете! — донесся его гнусавый голосок.

— Мы столько ему передали посланий для Тариса, — с сожалением вздохнул я. — И он обязательно бы передал каждое наше слово Тарису. Жаль только, что веревка лопнула… вот прямо сейчас лопнула…

— Лопнула? — с недоумением переспросил один из воинов, покосившись на целехонькую веревку, медленно опускаемую двумя дюжими парнями. — Так ведь…

— Сказали же тебе — лопнула! — рявкнул Рикар, взмахивая топором. — Молодые и тупые! Р-ра!

Удар топора шутя перерубил веревку, оставив на камне глубокую зарубку. На лезвии топора не осталось и следа от удара — магия крепления работала.

Из-за гребня стены донесся панический затухающий вопль, затем едва слышный мокрый шлепок о камни и к небесам вознесся дикий протяжный вопль, эхом резонирующий от гранитных стен ущелья.

— Выжил, — констатировал я. — Это хорошо. Как я и хотел.

— Живучие твари, — согласился со мной Рикар.

— Господин, так ведь он этот… посланец… — робко спросил тот же парень, что сначала не понял моего намека про «лопнувшую веревку».

— Он детоубийца. Пожиратель детей, — коротко ответил я. — Мне были нужны лишь сведения. Я не собираюсь вести войну по навязанным Тарисом правилам. Это путь к поражению. И старый шурд видел, как именно я убил летающую нежить. Такие сведения не стоит выдавать Тарису, искушенному в подобных вещах.

— Так надо было ему сразу голову с плеч долой, — заметил здоровяк. — А так только веревку спортили…

— Пусть помучается! — жестко произнес я. — Еще с полчасика! Слышишь, как воет?

— Ему ноги переломало! — радостно проинформировал нас успевший все высмотреть Тикса. — Оченно больно, наверно…

— Воздаяние за поедание детей! — кивнул я. — Через полчаса, если не сдохнет, скиньте на него камень побольше. И приглядывайте! Если эта тварь вздумает ползти к выходу из ущелья — сразу добейте! Рикар, вели позвать сюда отца Флатиса. Останки мертвой птицы надо сжечь. Гнилого мяса просто немерено, а ведь это останки людей… надо бы молитву прочесть да испепелить все до конца. И смотрите, чтобы святой отец со стены не гавкнулся!

— Не гавкнется, — сухо прошелестело за моей спиной, и, рассмеявшись, я обернулся.

Старый священник тут как тут. Вместе со Стефием и тем седоволосым юношей. Остальных братьев-монахов не видать.

— А с этим что? — кивнул Рикар в сторону.

Глянув туда, я чертыхнулся:

— Про него-то я и позабыл. Эй!

Тут я лукавил — я не на миг не забывал о все помнящем гоблине.

Распластавшийся на камне пещерный гоблин вздрогнул от окрика и еще плотнее прижался к граниту.

— Жить хочет, — заметил один из воинов.

— В поселение его, — велел я. — Отмыть, старую вшивую одежду сжечь… да вы и сами знаете. Не первый раз гоблины у нас появляются. Но сначала запереть его на пару деньков! Кто его знает — может, этот из преданных всей душой делу Тариса…

— Не преданный! — пискнул гоблин, не отрывая головы от камня. — Не преданный! Не кидайте вниз!

— Разбирайтесь, — буркнул я. Бросил короткий взгляд на Рикара, и тот, все поняв, едва заметно кивнул. Гоблина не убьют, не искалечат. Наоборот — накормят от пуза, оденут, обогреют. А затем к нему приду я, и мы будем долго беседовать о лагере шурдов и самом Тарисе. Птички-разведчики увидели не только большие шатры, но и снующих повсюду гоблинов, то и дело забегающих внутрь шатров и снова выбегающих. Гоблины видят все и ничего не забывают. Идеальный источник сведений… а старый шурд фанатичен. И не особо ценит свою почти завершившуюся жизнь.

Я развернулся и неспешно пошел обратно к ущелью. Надо бы все обдумать.

За моей спиной раздался сварливый голос отца Флатиса:

— Страдальца, стонущего на камнях, добейте.

— Так ведь господин велел…

— Знаю я, что он велел! Ему лишь бы страдания доставить несчастным… а Создатель Милостивый велит проявлять милосердие!

— Милосердие, — прошептал я. — Нет уж… ни к шурдам, ни к Тарису… никакого милосердия!

— Ну-ка, ну-ка, — снова заговорил отец Флатис. — Не бойся, гоблин. Я не причиню тебе боли. Хочу лишь взглянуть, не наложена ли на тебя какая хитрая темная волшба…

Что ж… на этом визит парламентеров от Тариса можно считать завершенным.