Кровь и свет Галагара

«Я поднял глаза, значит это расположено наверху», — про себя заключил Ур Фта. Затем он попробовал опустить глаза и установил, что внизу извивается и дрожит что-то на редкость неприятное, что-то состоящее из трех различных частей. Если бы он мог вразумительно спросить Кин Лакка, тот подсказал бы ему, что эти различные части называются черным, зеленым и красным, а то, что из них состоит, и есть зловредный Ра Он, бьющийся в предсмертных судорогах.

— Что-то он никак не издохнет, — сказал Кин Лакк вместо этого и тут же воскликнул: — Проклятье! Рана затягивается! Еще немного — и он вовсе раздумает умирать… Эй, Ур Фта, поскорей отруби эту поганую голову! Надеюсь, новая у него не вырастет.

Ур Фта беспомощно прищурился, глядя вниз, и растерянно произнес:

— Ты думаешь, я сумею разобрать, где здесь голова…

— Ну, тогда слушай мою свирель! Как видно, глазами научиться орудовать так же непросто, как парой цохларанов. Во всяком случае, требуется какое-то время…

В тот же лум Ра Он, благодаря свойствам своего индрига вполне оправившийся от нанесенной ему раны, неожиданно откатился на несколько тикубов и, остановившись лицом вниз, вскочил на ноги как ни в чем не бывало.

— Закрой глаза, слушай свирель и зови на помощь Трацара, это колдовство! — воскликнул Кин Лакк и разразился воинственной трелью.

Ур Фта, взмахнув цохлараном, устремился на Ра Она, но неведомая сила отшвырнула его назад, опрокинув навзничь, и еще пару керпитов протащила по земле. Повинуясь свирели, он сразу вскочил на ноги. Как вдруг похожее на небесный гром рычание заполнило его слух. Ур Фта, не открывая глаз, ринулся навстречь этому рыку. Взметнулась его рука, сжимающая цохларан, раздался неожиданный звон, словно от удара в железную стену, и вдруг Ур Фта перестал ощущать в кулаке привычную тяжесть. В долю лума он убедился наощупь, что сжимает одну рукоятку: лезвия — как не бывало.

Ра Он, обернувшись гигантским мацтиргом, не спеша наступал на него, раскрыв кровавую пасть, изрыгающую синеватое пламя. Ур Фта по стремительному указанию свирели вновь повалился на спину и выставил перед собой раскрытый алафзак, чтобы вцепиться им в горло свирепому зверю. И тут, как показалось, откуда-то издалека, донесся голос неунывающего Трацара:

— Держись, дорогой Ур Фта! Сей же лум мы с него шкуру спустим!

Мацтирг, скрывающий в себе Ра Она, застыл в керпите от нацеленного ему в глотку алафзака, медленно повернулся и бросился прямо на безоружного Трацара.

В четверть лума Ур Фта припомнил только что виденный, а вернее, конечно же, слышанный им сон. Отчетливо и стремительно, как летящая стрела, пронеслась в его сознании история Лардалла, поведанная мудрым Фраваром, и зазвучали в голове его слова: «Помни и думай о нас, если придется туго!» Вспомнил он и нежный голос Алчиры, шепнувшей «До свидания». Нет, это был вовсе не сон! В слишком крепкий и ладный клубок сплетался он со всеми событиями, происшедшими наяву.

Не дожидаясь свирели слегка растерявшегося Кин Лакка, Ур Фта в два прыжка настиг Ра Она в облике зверя и вскочил ему на спину, раздвинув алафзак. Этим он спас Трацара, которому не хватило бы ровно трех с половиной лумов для того, чтобы вспомнить и произнести необходимое заклинание.

Извиваясь, мацтирг мотал головой, изо всех сил стараясь достать Ур Фту громадными клыками, беспорядочно торчавшими из пасти, и выдыхал в его сторону языки пламени. Ур Фта почувствовал, как острые шипы гребня вонзаются ему под ребра и, изо всех сил вцепившись алафзаком в щетку загривка, поднялся на колени. Наконец, раздалась музыка Кин Лакка, но она теперь помогала лишь уворачиваться от летящего в лицо огня.

Не успел Ур Фта ужаснуться тому, что оказался в таком положении чуть ли не с голыми руками, как находчивый Кин Лакк внезапной низкой трелью заставил его вспомнить о засапожном ноже и выхватить его из-за голенища. Сжав рукоятку ножа с такой силой, что и дюжине мацтиргов было бы его не вырвать, Ур Фта принялся наносить удар за ударом в голову взбесившегося Ра Она и при этом уже не трудился слушать голос неумолкавшей свирели.

Израненный шипами, покрытый скверными волдырями ожогов, он истекал кровью и уже не почувствовал, как зверь под ним обмяк и повалился, подмяв под себя двухколенные лапы. Он не слышал в голос выкрикиваемых Трацаром страшных заклинаний и не видел, как из пасти поверженного мацтирга выползает черный мохнатый индриг, а ведь мог, он уже мог видеть, не хуже других! Он продолжал ударять, выбивая своим ножом какие-то брызги и клочья, летевшие в разные стороны, и остановился только в тот лум, когда огромная туша под ним сморщилась, будто из нее выпустили воздух, и сократилась до собственной довольно жалкой оболочки последнего в Галагаре чернородного дварта, оболочки, только что навсегда опустевшей.

Ур Фта повалился на бок, выпустив стержни алафзака, но так и не выпустив ножа, и слуха его коснулся словно продравшийся сквозь шум прибоя отчаянный возглас Кин Лакка:

— Это шипы окаянного гребня! Он потерял целую лужу крови! Если ты сей же лум не поставишь его на ноги, я еще тысячу зим не буду знать покоя!