Кровь и свет Галагара

Ра Он взгромоздился на свое седалище и грозно оглядел собравшихся. Но как только раскрыл он рот, собираясь отдать последние распоряжения перед боем, вперед выступил миргальский советник Дац Дар и, слегка наклонив свою белоснежную голову, решительно заговорил:

— Прежде чем ты примешь решение, доблестный Шан Цвар, бежавший от соперника в единоборстве подобно тому, как жалкий зудрик бежит от матерого кронга, прежде чем ты раздашь приказы своим арфангам, выслушай меня и учти хорошенько то, что я скажу тебе при всех, не скрываясь.

— А кто ты такой? — взревел Ра Он, в два лума позеленевший от злости. — Мы знать тебя не знаем!

— Так узнай, что, согласно законам Миргалии, по смерти государя и впредь, пока не объявится законный наследник престола, ее полновластным правителем становится первый советник. Я принял тяжкое бремя в трудный афус. Властелин Миргалии перед тобой. Так окажи ему должное почтение и взвешивай каждое слово на весах разумения, прежде чем выпускать из уст.

— Ну что ж, говори, пожалуй. Мы и вовсе пока помолчим, — сказал Ра Он, с трудом усмиряя кипение гнева в груди.

По рядам советников и арфангов прокатилась волна неясного ропота, а Дац Дар меж тем удовлетворенно кивнул и продолжал свою речь.

— Государь наш Гоц Фур был связан словом, данным еще твоему отцу. Но военный совет двух царств не был угоден миргальцам. Мы выполняли обязательства Гоц Фура перед саркатским престолом, пока наш государь был жив. И ничто не заставило бы честных агаров Миргалии поступиться его достоинством, ничто не принудило бы воспротивиться его воле. Теперь не то. Теперь светлой памяти Гоц Фур погиб, как герой, а вместе с ним погибло и данное некогда слово. Я принял решение и честно предупреждаю тебя о нем. Миргалия отныне стоит в стороне и не участвует в схватке Цли и Кри. Я немедленно отвожу войска — две грозные дюжины отсюда и одну из-под крепости Стор, куда уже послан гонец с приказом.

Ра Он вскочил и, ткнув с возвышения пальцем в сторону Дац Дара, взревел:

— Это предательство! Схватить негодяя и казнить немедленно!

Вновь прокатился неясный ропот по толпе приближенных царя. Кое-кто из тех, что стояли ближе к Дац Дару, схватились за оружие с намерением выполнить царский указ. Но не успели они обнажить смертоносную сталь и хотя бы на шаг подступиться к нему, как полог у входа был сорван и в шатер влетела дюжина жизнехранителей миргальского властелина. Это были отборные витязи в зеленых утанах, наполовину скрытых пластинчатой броней, и в золоченых решетчатых шлемах. В ничтожную долю лума они окружили Дац Дара плотным кольцом и ощетинились миргальскими кривыми алебардами, готовые к отражению гораздо более серьезного удара, нежели только что угрожавший их новому государю. Дац Дар между тем твердо произнес:

— Одумайся, безрассудный царь! Не заставляй меня действовать на стороне твоего неприятеля! Вспомни о том, что у тебя в тылу орудуют, и небезуспешно, какие-то союзники Ур Фты. Они уже захватили восемнадцать повозок с оружием и провиантом и заняли оборону на склонах Семиглавого холма. Там у входа, страшась твоего гнева, стоит гонец из-под крепости Стор. Он рассказывает страшные вещи. Войска, осадившие крепость, не могут ни согреться, ни напиться, ни вздохнуть. От их костров веет холодом; вода исчезает, не успевая проскочить в горло; воздух обжигает внутренности, как пламя. Они уже начали самовольное отступление. Так вот, если я не выйду из твоего шатра живым и невредимым, мои вступят в сражение с твоими. Полагаю, цлияне сумеют воспользоваться сумятицей и раздором в противных войсках и не замедлят прийти нам на помощь. И в таких условиях ты надеешься выиграть сражение?

— Будь ты проклят, твоя взяла, — процедил сквозь зубы Ра Он. — Пропустите его и не препятствуйте отходу миргальцев!

Когда Дац Дар в кольце охраны удалился, в царском шатре несколько лумов стояло безмолвие, прерванное, наконец, безвестным голосом, раздавшимся в толпе арфангов:

— Смиренно ждем твоих указаний, великий государь!

Ра Он, погрузившийся было в тяжкое раздумье, вздрогнул и вдруг, сжимая в кулаки побелевшие пальцы, прокричал:

— Вон! Убирайтесь все вон! Тому, кто посмеет меня беспокоить, я выпущу внутренности своими руками!

В смятении наталкиваясь друг на друга, все кинулись к выходу и вскоре освободили шатер от своего присутствия. Только один из арфангов, уже выскочив наружу, посмел оглянуться и надолго запомнил страшное зрелище, открывшееся его взгляду в тот лум. Лицо того, кто называл себя Шан Цваром, перекосила страшная судорога, и оно осталось лицом Шан Цвара ровно наполовину. Правая сторона его сморщилась и поплыла вниз, будто смола по стволу. А из-под этой смертельно-белого цвета смолы показался и засверкал чудовищной синевою громадный округлый глаз чернородного дварта.

* * *

Заметив передвижения в рядах неприятеля, стали готовиться к битве и цлияне. Как ни велика была их отвага — она еще возросла от исхода поединков перед строем. Блестящие подвиги их юного царя и славного Витязя Посоха переполнили сердца цлиянских воинов стремлением к победе.