Кровь и свет Галагара

— Как! Сам наследник великого Син Ура? Долгие годы мечтал я о счастье встретиться с вами и, как говорится, подносить вам стрелы в бою. И вас, наставник Кин Лакк, я давно почитаю за второго отца. Вот только кто бы мог подумать, что доведется встретиться в этой вонючей харчевне на краю жалкой крианской деревеньки!

— Назовите же и вы себя, благородный витязь, — молвил польщенный форл, поддерживая тон тсаарнского вежества. — Произнесите ваше светлое имя, чтобы мы знали, за что благодарить судьбу, ниспославшую нам эту нежданную встречу, и разделите нашу скромную трапезу.

— Полное имя вашего нижайшего слуги — Нодальвирхицуглигир Наухтердибуртиаль, но вы, дабы не утруждать себя, зовите меня просто Нодаль.

Во время этого учтивого разговора никто не обращал внимания на мальчишку-пастуха, который с ужасом уставился на могучего Нодаля и, сжавшись как затравленный зверек, уже было собрался нырнуть под стол. Однако это ему не удалось. Нодаль кинул в его сторону быстрый взгляд и почти одновременно, схватив мальчишку за волосы, вытянул на свет.

— Ах, это опять ты! — воскликнул он и вдруг, к изумлению своих новых знакомцев, дважды наотмашь ударил мальчишку по лицу, приподняв его за волосы над полом. — Что затеял? Смотри в глаза и отвечай.

Царевич вздрогнул и сжал рукоять цохларана. У Кин Лакка мгновенно вылетели из головы все церемонии вежества. Тем не менее, он сдержался и сумел подобрать слова:

— К лицу ли такому могучему витязю, как вы, почтенный Нодаль, избивать беззащитное существо?

— Оставим церемонии, друзья, будем на ты! — вдруг воскликнул Нодаль, не выпуская мальчишки и расхохотался. — Это он-то беззащитное существо? Погодите, сейчас я вам его покажу.

С этими словами он стал совать пастушку в рот содержимое одного за другим всех горшочков, стоявших на столе. Мальчишка ревел и безропотно сносил это издевательство, так что скоро жаркое залепило ему рот.

— Все ясно! А не хочешь ли хлебнуть глоточек-другой рабады?

Мальчишка умолк и отчаянно забился в руках неумолимого Нодаля, ни за что не желая глотнуть из кружки, только что стоявшей перед царевичем.

— Возможно, питье отравлено, — снова вмешался Кин Лакк, — и возможно, его отравил этот маленький негодяй. Но верно, кто-то его заставил…

Он не успел договорить. Нодаль швырнул мальчишку в опилки, навалился на него, сжал ему пальцами ноздри и, когда тот начал ртом хватать воздух, влил в него остатки расплескавшегося содержимого кружки. Царевич успел выхватить цохларан, но Кин Лакк опять его остановил. С отвращением он глядел на то, как щуплое тельце, простертое на полу, дергаясь в судорогах и извиваясь, чудесным образом изменяется. Руки и ноги на глазах выросли, вытянулись и покрылись рыжей с черными подпалинами шерстью. Затрещала по швам одежонка. С выросшей, словно распухшей, головы, напротив, исчезли все до единого волоски, и она превратилась в обтянутый желтоватой морщинистой кожей череп. Глаза покрылись мутной поволокой, вылезли из орбит и остекленели. На огромном уродливом лбу проступили очертания мохнатого индрига.

Кин Лакк, не в силах более переносить омерзительное зрелище, отвернулся и сказал, обращаясь к царевичу:

— Это был раб Ра Она, у него на лице — знак мохнатого индрига.

— Раб Ра Она? — как ни в чем не бывало поддержал разговор Нодаль. — Возможно. Я этого не знал. Но уж кого-кого, а этого оборотня-хэца я всегда отличу. Вернее, отличал. Надеюсь, теперь он уже никогда не сумеет своими кознями повредить честным агарам.

(Хэц — вероятно, значит «отравитель». — А. З.)

Он пнул ногой окончательно принявшего свое истинное обличье и окостеневшего с выпущенными когтями оборотня, и весело крикнул:

— Эй, хозяин! Отнеси эту падаль подальше. И доставай все доброе из выпивки и закуски. Да смотри, я заставлю тебя попробовать каждое блюдо. Не за одно ли ты с этой нечистью.

— Клянусь вам, господин! — пролепетал все с тою же подкупающей искренностью хозяин, взвалил мертвого оборотня на спину и выволок во двор.

К немалому удивлению Ур Фты и Кин Лакка, когда стол уже ломился от яств, Нодаль сдержал слово и заставил хозяина перепробовать все блюда и напитки.

— Впрочем, это разумная предосторожность, — сказал Кин Лакк, припомнив свои опасения и попытку оборотня заморочить им голову историей с дигальскими охотниками.

— Любезный Нодаль, я и мой друг обязаны тебе жизнью, — торжественно произнес царевич. — Этот подвиг достоин великой награды, и ты получишь ее, когда я воссяду на айзурский престол.

— Благодарю тебя, царевич. Это не потребовало больших усилий. Зато я, кажется, едва не лишился жизни от твоего цохларана, не в обиду будь сказано, — не удержался Нодаль и добродушно рассмеялся. Царевич в смущении молчал, и Нодаль уже серьезно добавил: — Но если припомнить внешние признаки происшедшего, нетрудно прийти к убеждению в том, что тебе присущи истинное благородство и самоотверженность, о царевич!

— Увы, славный витязь, — сказал Ур Фта, — моя проклятая слепота не позволила мне сразу понять, где истина, и вовремя узнать оборотня.