Кровь и золото

– Разве? Посмотри на своих красивых смертных деток! Должно быть, ты лжешь как дышишь, Мариус А как ты смеешь выставлять свои картины перед смертными, зная, что их жизнь коротка, что им нечего тебе ответить? Если хочешь знать, это сплошное вранье.

Я вздохнул.

Он расстегнул куртку и разделся.

– Почему я воспользовался твоим гостеприимством? – спросил он. – Мне нечего сказать. Наверное, я считаю, что ты, угостившись разнообразными смертными удовольствиями, вполне в состоянии помочь ближнему, потерявшему счет времени, скитающемуся по городам и странам, – тому, кому иногда случается восхититься чудесами мира, а в остальное время ветер застилает ему глаза пылью.

– Можешь говорить себе все, что душе угодно, – ответил я. – Я с удовольствием предоставлю тебе одежду и кров. Но расскажи мне, что случилось с Авикусом и Зенобией? Они путешествуют вместе с тобой? Тебе известно, где они?

– Понятия не имею, – отвечал он, – и не сомневаюсь, что ты уже все почувствовал. Я так давно их не видел, что утратил счет годам и столетиям. Это Авикус ее настроил, вот они и уехали. Оставили меня в Константинополе одного. Не могу сказать, что я очень удивился. Перед расставанием мы совсем охладели друг к другу. Авикус любил ее. Она любила его больше, чем меня. Что еще нужно?

– Мне очень жаль.

– Почему? – спросил он. – Ты оставил нас втроем Хуже того, ты оставил ее с нами. Мы так долго были вдвоем, а ты навязал нам Зенобию.

– Черт побери, прекрати упрекать меня во всех своих несчастьях! – прошипел я. – Ты когда-нибудь перестанешь меня обвинять? Неужели я подстроил каждую ловушку на твоем пути, Маэл? Что мне сделать, чтобы получить отпущение грехов и избавиться от твоих попреков? Ты сам, Маэл, своими руками, – прошептал я, – вырвал меня из смертной жизни и притащил, совершенно беспомощного, в проклятую рощу друидов!

Я старался говорить тише, но ярость лилась из меня безудержным потоком.

Он искренно изумился.

– Значит, ты ненавидишь меня, Мариус? Я думал, что ты слишком умен для такого заурядного чувства… Да, я захватил тебя в плен, а ты похитил наши тайны, и с тех пор меня преследуют несчастья.

Нужно отступать. Я не желал возвращения к старым раздорам и спокойно стоял на месте, пока не прошла злость. К черту истину!

Почему-то он внезапно подобрел. Сняв последние тряпки и отбросив их в сторону, он заговорил об Авикусе и Зенобии.

– Они вечно пролезали в императорский дворец и охотились в темных углах, – сказал он. – Зенобия редко одевалась мальчиком, несмотря на твои уроки. Она питала слабость к богатым одеждам. Видел бы ты ее платья! А какие волосы – наверное, я любил ее волосы больше, чем она сама.

– Не представляю себе, – тихо отозвался я, но ее образ, выхваченный из его мыслей, смешался с моими собственными воспоминаниями.

– Авикус продолжал учиться, – рассказывал он с лежим презрением. – Он освоил греческий. Читал все, что попадалось. Ты всегда оставался его кумиром. Он подражал тебе. Покупал книги, в которых вообще не разбирался. Все читал Считал.

– Может быть, и разбирался, – предположил я. – Кто знает?

– Я знаю, – ответил Маэл. – Я вас обоих знаю. Он как последний дурак собирал без всякой цели стихи и исторические книги. Он ничего в них не искал. Он воспринимал слова и фразы по выраженному в них чувству.

– А где и как ты проводил время, Маэл? – спросил я суше, чем хотел бы.

– Охотился за городом в темных холмах, – ответил он. – Убивал солдат, исключительно зверствующих злодеев, как ты понимаешь. Я одевался как бродяга, а они – как императорская свита.

– Они не стали создавать себе подобных? – спросил я.

– Нет! – усмехнулся он. – Кому это надо?

– Я не ответил.

– А ты? Ты тоже не стал создавать себе подобных?

– Нет, – нахмурился он. – Где мне найти такого сильного смертного? Как я узнаю, выдержит ли он испытание Кровью?

– И ты путешествуешь по миру в одиночку.

– Я найду себе пару среди бессмертных, – ответил он. – Разве не нашел я в Риме окаянного Сантино? Может быть, выманю к себе кого-то из юнцов-сатанистов. Вряд ли им всем по вкусу жалкое прозябание в катакомбах, где носят черные рясы и поют псалмы по-латыни.

Я лишь кивнул: Маэл был готов принять ванну, и мне не хотелось его задерживать.

– Как видишь, в доме хватает места, – радушно заговорил я. – На втором этаже справа есть запертая комната без окон. Если хочешь, можешь остаться там на день.

Он тихо презрительно усмехнулся.

– Одежды вполне достаточно, мой друг. Пожалуй, я останусь на несколько часов передохнуть.

– Не возражаю. Оставайся здесь, чтобы тебя никто не видел. Ванна к твоим услугам. Я зайду за тобой, когда мальчики заснут.

Но мне пришлось увидеться с ним гораздо раньше.

Он вышел из спальни и последовал в большую гостиную, где я провожал Риккардо и Амадео, строго велев отправляться прямиком в дом Бьянки и оставаться там весь вечер.