Кровь и золото погон

Однажды они повстречались в уездной библиотеке. Конечно, Лея уже многое знала о красавце-холостяке (Демянск городок небольшой), но, столкнувшись лицом к лицу, она, девушка высокая, стройная и довольно привлекательная, с сильным волевым характером, потеряла дар речи и на его приветствие остолбенела с открытым ртом.

— Вас, кажется, зовут Лея? — улыбнулся Егоров, протягивая свою руку. — А меня Иван.

— Очень приятно, — она неуклюже протянула ему свою ладонь и уронила на пол стопку взятых домой книг.

Егоров помог собрать книги, перевязал их извлечённым из кармана кожаным ремешком, вернул Лее.

— Вы любите Чехова?

— Люблю, — пришла в себя Лея. — А вы, как я вижу, все больше по конной части?

Иван покрутил в руке один из томов энциклопедии «Дикие и домашние лошади».

— Это для работы, а для души я тоже с удовольствием читаю Чехова, но предпочитаю Пушкина и Достоевского.

Взяв себя в руки, Лея перешла в атаку, помня мамины наставления: «Заруби себе на носу, Лея: между мужчиной и женщиной нет и не может быть никакой духовной связи, называемой „любовью“. Есть только связь химическая, происходящая от хорошей пищи и сытого желудка мужчины. Именно там, в желудке, и рождается настоящая любовь».

— Иван, вы хотите вкусно поесть?

— Кто же не хочет вкусно поесть? — засмеялся Егоров.

— Тогда пошли! — Лея решительно взяла молодца под руку и под прицелом десятков завистливых женских глаз повела его в фельдшерский пункт. Она быстро организовала импровизированный обед, выложив из корзины на стол кастрюльку еще тёплой варёной картошки, котлеты, прихваченные в шинке брата, свежую зелень и краюху маминого домашнего хлеба. Победа была полной! Богатырь сдался без боя.

Недавно Лея объявила родителям, что они с Иваном любят друг друга и намереваются вскоре пожениться.

— Боже всемогущий, — застонал Авид Цвибель, — нам ещё только красного кавалериста и княжеского конюха не хватало! Лея, дитя моё, от него ведь всё время несёт конским потом! И потом, как ты видишь жизнь с таким бедным человеком? Что ты будешь кушать? Ну и совсем потом, он же не еврей, как ты будешь с ним соблюдать наши религиозные каноны?

— Папа, от него не пахнет ни конским, ни каким иным потом. Он постоянно моется и меняет бельё. А вот от твоих любимых сыновей и моих братьев потом пахнет всегда!

Авид поморщился и с грустью поглядел на жену. Та упорно молчала.

— Иван вовсе не бедный, — продолжала с горячностью Лея, — но и не богатый, как тебе того хочется. Он умный, начитанный, и мы вместе собираемся уехать в Петроград учиться: я в медицинский, он — в сельскохозяйственную академию. А кушать мы будем то, что твоя дочь приготовит своими руками, мама меня всему научила. И в-последних. Папа, я много раз тебе говорила: Бога нет!

— О, Господь всемогущий, — Авид обратил свой взор в потолок, — образумь это безмозглое дитя!

— Папа, у многих видных большевиков жёны еврейки. У Бухарина, Молотова, Рыкова, Дзержинского, Луначарского…Это означает только одно, — Лея решительно рубанула воздух рукой, — на таких семьях будет прочно держаться новое общество социализма!

Мать и братья в принципе Лею поддержали и видели в будущем браке только пользу семье. Любящие договорились пожениться в сентябре, а в октябре уехать в Петроград.

Пока Иван с жадностью поглощал вкусности, Лея без умолку трещала о последних городских и уездных новостях, о сёстрах, братьях, о надоевшем еврейском посте, который все якобы соблюдают, но лицемерят и втихаря едят всё запрещённое, кроме отца и матери, конечно. Вдруг она спросила с испугом:

— Ваня, а правду люди говорят, будто от Холма к нам идёт крупная белая банда во главе с каким-то известным офицером? Говорят, они Холм пытались взять и сжечь, но их там побили и они к нам повернули. Говорят, эти бандиты в Белоруссии еврейские погромы устраивали, многих людей погубили. Мне страшно, Ванечка.

Лея прижалась к нему и, словно испугавшийся ребёнок, уткнулась лицом в его грудь.

— Правда. Информация из губотдела ГПУ и губвоенкомата поступила. Однако где эта банда, никто не ведает. Вероятно, они уже где-то рядом, но возможно, что и обойдут Демянск стороной. Что им тут делать? Плохо то, Лея, что начальство наше уездное бестолковое, расслабленное какое-то. И уком партии, и уисполком, и военком с чекистами завиральные телеграммы в Новгород шлют: всё, мол, у нас крепко и надёжно, сильный отряд ЧОН имеем, бойцов в уездном военкомате достаточно, и милиция не дремлет, и оружия с боеприпасами в достатке. А на самом-то деле что? Полный мрак. В отряде ЧОН три калеки да десяток малолеток-комсомольцев, не ведающих, с какой стороны винтовку держать. Во всей уездной милиции один Ваня Бурнашов боевой опыт имеет, да и вообще мужик он честный и надёжный. Про уком и уисполком ничего сказать не могу, не знаю их. Но то, что сегодня в выходной день никого из них на месте нет, и чекистов тоже, не радует меня.

— Что делать-то, Ваня?

— А ничего, — он крепко обнял Лею и стал целовать её нежные влажные губы.

Она оттолкнула Ивана.

— Дай мне винтовку и револьвер с гранатами! Я хорошо стреляю, можешь у своих спросить.