Кровь и золото погон

Мильнеру, которому недавно исполнилось двадцать девять, казалось, что он уже глубокий старик и за плечами у него тяжкий груз непростого жизненного опыта. Собственно, так оно и было. Накануне революции 1905 года, когда в захолустном местечке Бешенковичи Витебской губернии, насёленном нищими евреями, запахло приближающимися погромами, а аптека старого Исаака Мильнера давала только убытки, на семейном совете приняли решение воспользоваться указом императора Александра II от 19 января 1879 г. и покинуть ненавистную черту оседлости[24]. Ехать в Питер или Москву денег не было, остановились на маленьком и тихом губернском Новгороде.

В очень неплохом и людном месте Торговой стороны, на улице Знаменской, Исаак снял половину первого этажа дома и открыл аптеку. Дело пошло, и осенью 1911 года вполне благополучный и уважаемый в городе аптекарь Исаак Мильнер (в его постоянных клиентах значились семьи губернатора, городского головы, начальника губернского жандармского управления и полицмейстера) мог себе позволить отправить сына Абрама в Санкт-Петербург на провизорские курсы Императорской военно-медицинской академии. Перед войной, летом четырнадцатого года, Абрам вернулся в Новгород и продолжил дело почившего к тому времени отца, взвалив на свои плечи груз содержания большого семейства, состоявшего из матери, трех сестер, шести племянников и племянниц.

Аптека Мильнера пользовалась в городе заслуженным уважением. Абрам продавал лекарства по вполне доступным ценам, часто в кредит, а инвалидам и обездоленным отпускал и вовсе бесплатно. Родня недовольно ворчала, зато местные большевики оценили позицию молодого провизора и в феврале 1917 года предложили ему создать и возглавить губернский профсоюз аптечных работников. Вскоре его избрали в состав президиума губернского совета профсоюзов. А через год он организовал «тройки» в уездах губернии по мобилизации членов профсоюзов на борьбу с Колчаком и активно создавал продотряды. Летом девятнадцатого его избрали членом Губернского исполкома Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов и назначили заведующим губернским отделом социального обеспечения, а осенью он ушел добровольцем в Красную армию. Воевал простым бойцом, командиром взвода, роты, комиссаром стрелкового батальона под Питером против войск генерала Юденича, затем на Польском фронте начальником особого отдела полка.

Мильнер не знал, что судьба дважды сводила его с полковником Павловским, но без контактов, на параллельных, так сказать, курсах. Первый раз в октябре девятнадцатого, когда полк Павловского захватил Ропшу и мог рвануть дальше, на восток, отдельный стрелковый батальон 7-й красной армии, комиссаром которого был Абрам Мильнер, намертво перекрыл дорогу, ощетинившись стволами пулемётов. Разведка об этом доложила Павловскому, и он не стал рисковать, увёл полк стороной, обошёл красных.

Через год, в конце сентября двадцатого, при взятии войсками генерала Булак-Балаховича Пинска, особист полка Мильнер вместе со своими бойцами выносил с поля боя тело погибшего командира 143-й бригады Калниньша. Павловский с казаками решил отбить красного латыша и предъявить его труп в целях хвастовства польскому командованию. Красные ожесточённо отстреливались, и казаки, понеся потери, отказались от затеи.

В конце 1920 года молодого большевика Мильнера направили в Новгород на укрепление губернского отдела ВЧК, а в начале двадцать первого избрали ответственным секретарем губернского комитета РКП(б). Парнем он был толковым, умел увлечь за собой людей, слыл хорошим организатором и любил дисциплину.

Время было смутное, опытным большевикам не сразу под силу оказалось разобраться со странными решениями Х съезда партии. Многим, очень многим из них поворот от продразвёрстки к продовольственному налогу, от прямого товарообмена к денежному обращению, возвращение частной торговли и мелкого кустарного производства казались крушением большевистских идеалов. Переход к НЭПу им представлялся страшным поражением пролетариата и победой буржуазии; в парторганизациях между сторонниками (которых было меньше) и противниками НЭПа шли острые дискуссии с криками, драками, навешиванием ярлыков.

Мильнер, не до конца разобравшийся в предсъездовской дискуссии, в основных положениях доклада Ленина на съезде и не ознакомившись с основными решениями съезда, в том числе с резолюцией «О единстве партии», тоже дал кривизну, метался между «рабочей оппозицией», группами «демократического централизма» и «левыми коммунистами», а в результате на одном из партсобраний необдуманно высказался в пользу линии Троцкого за сохранение жёсткой позиции по отношению к крестьянству.

О рыхлой позиции ответсекретаря губкома партии немедленно стало известно руководителю Северо-западного бюро ЦК РКП(б) Зиновьеву и председателю ВЧК Дзержинскому. Вскоре в Новгородский губком РКП(б) доставили пакет из коллегии ВЧК, в котором лежала краткая записка: