Кровь и золото погон

Ворота были заперты большим амбарным замком, следы копыт и колёс телеги отсутствовали. Свет в окнах не горел. Следовательно, матери давно не было. Если судить по словам Кузи Дрына, она вполне могла отправиться в село Семикопенно за товаром. Там находилась их семейная молочная ферма, чудом уцелевшая в эпоху трагичных потрясений. Пробравшись чуть вперёд, таясь за зарослями прибрежного ивняка, Гуторов заметил слабый свет в маленьком окошке правого торца дома, там была комнатка прислуги. «Интересно, – соображал он, напрягшись, – мать обычно прислугу всегда берёт с собой. Кто бы это мог быть? Сестру и племянницу, живущих у курорта, мать не поселит даже временно в комнате прислуги».

Гуторов решил проверить. Достал из бокового кармана пиджака револьвер, покрутил барабан, все семь патронов, будто светлячки, сверкнули в серой мгле. Огляделся по сторонам, никого, дома без огней, улица спала, только за речкой лаяла собака да визжали сошедшиеся в смертном бое коты. Он одним махом рванул через улицу, высоко подпрыгнул и, перемахнув через забор, тренированно спружинил на мощённый речным камнем двор, но ещё не успел выпрямиться, как чья-то нога в начищенном до блеска сапоге нанесла резкий удар между ног, туда, откуда вспыхивает нестерпимая боль, парализующая движения и сознание. Он упал на колени, а сзади кто-то уже крутил его руки, сковывая наручниками. Чьи-то руки быстро обшарили его карманы, вытащили револьвер, прошлись по штанам и пиджаку, ощупывая складки. Он никого не видел до тех пор, пока не отворилась боковая дверь и на крыльцо в тусклом свете не вышел молодой человек в гимнастёрке, фуражке с красной звездой и радостно воскликнул:

– Ну, вот и штабс-капитан Гуторов пожаловали собственной персоной. – Чекист сделал низкий поклон и двумя руками указал на отворённую дверь. – Просим вас, милостивый государь, отчий дом заждался.

В комнате находилось ещё трое чекистов, один из них расположился за маленьким столиком и приготовился протоколировать допрос. Старший перестал ёрничать, закурил, стал листать подшитые в серую папку листы бумаги.

– Гуторов Иван Иванович, 1899 года рождения, бывший прапорщик бывшего Ораниенбаумского стрелкового полка бывшей Северо-Западной армии бывшего генерала Юденича. А вот самое интересное: бывший офицер контрразведки конного полка, затем дивизии, а затем аж целой Народно-освободительной армии самозваного генерала Булак-Балаховича. Последний чин – штабс-капитан.

Чекист закрыл папку, вновь закурил.

– Иван Иванович, так зачем пожаловали в родные пенаты? Уж не с полковником ли Павловским решили навестить малую Родину? Полагаю, вы понимаете, ваши правдивые показания существенно облегчат вашу контрреволюционную участь.

Гуторов выпрямился на стуле, боль поутихла.

– Да пошёл ты, сука красножопая.

Чекист поднялся, улыбнулся, чуть повернулся в сторону и неожиданно нанёс резкий, почти незаметный удар в лицо Гуторова, кровь брызнула на паркет.

– Нет, это ты сука офицерская. Сейчас мы привезём тебя в уездный отдел ГПУ, приведём из камеры твою матушку, поднимем ей юбку и шомполами по её толстой жопе будем ходить до тех пор, пока ваше благородие не скажет нам всю правду. Ну, а не скажешь, её при тебе же и расстреляем, а потом и тебя, ваше благородие.

Он повернулся к помощникам и приказал:

– Взять его.

На всякий случай взяли и ничего не понимавшего Кузьму Егоровича Евлохова, то есть Кузю Дрына. В ГПУ сунули пару раз кулаком в его опухшую от пьянки рожу, и Кузя во всём чистосердечно признался, а на очной ставке узнал контрреволюционера Гуторова, явившегося из-за кордона. Взяв с Дрына подписки о неразглашении и невыезде, его прогнали домой.

Когда конвойные привели осунувшуюся, сильно поседевшую и похудевшую мать, Иван Гуторов попросил чекистов отпустить её невинную и дал согласие на сотрудничество. Чекисты дали ему обещание, но мать не отпустили.

Гуторов рассказал о рейде отряда полковника Павловского по Псковской и Новгородской губерниям, его численности, кадровом составе, вооружении, наличии боеприпасов, о целях, поставленных Павловским ему, Гуторову. Он поведал о тех, с кем ему предстояло наладить связи в Старой Руссе, Новгороде, Сольцах, Боровичах, Валдае, Малой Вишере, Парфино. Среди них оказалось много командиров 56-й Московской стрелковой дивизии, бывших офицеров и унтер-офицеров.

Этой же ночью полетели шифротелеграммы в губернский и уездные отделы ГПУ, начались аресты. Только-только нарождавшиеся в Новгородской губернии центры савинковского Народного союза защиты Родины и свободы были ликвидированы на корню.

Об одном умолчал прапорщик, спасая тем Павловского и офицеров отряда: он не поведал чекистам о том, что уездный Демянск вскоре будет захвачен и разграблен.

13