Кровь и золото погон

Август стоял душный, влажный. Периодически небо затягивалось низкой облачностью, моросил тёплый дождь. Ласточки стаями носились у самой земли, предвещая затяжную непогоду.

Павловский сидел на берегу Нарвы под брезентовым навесом. Для командира бойцы соорудили стол из неведомо откуда притащенной двери и водрузили её на четыре берёзовых пня. Вместо стульев стояли ящики от орудийных снарядов. Павловский ел щи и наблюдал за своими кавалеристами, купающими в реке лошадей.

«Тишина-то какая, – думал Павловский. – Прям как у нас в Новгороде, на торговой стороне. Как там матушка? Больше года от неё нет известий. Да и какие известия через фронт? Гуторов вон тоже из дома ни весточки не получал, хотя и в контрразведке служит. Кстати, надо бы как-то встретиться с Иваном, больше месяца не виделись».

Из-за спины возникла голова, словно у арапа поросшая густыми чёрными волосами, смоляными усами и стриженой бородой, с тяжёлой золотой серьгой в правом ухе. Голова проскрипела прокуренным голосом:

– Так что, вашвысокобродь, кашки не желаете?

Павловский с досадой ответил ординарцу, нет, теперь считай уже адъютанту, Хлебову Ивану Григорьевичу, донскому казаку, недавно произведённому из вахмистров в подхорунжего:

– Я тебе, чёртова бестия, сколько раз повторял: нет больше «их высокоблагородий». По чину нужно обращаться, по чину, подхорунжий.

Хлебов виновато шмыгнул носом, безобидно прокаркал:

– Слушаюсь, господин подполковник. А кашки-то не желаете? Под рюмочку, да с малосольным огурчиком? – Его хитрющие глаза заискрились добрым, преданным огоньком.

– Спасибо, Иван Григорьевич, сыт я. Ты лучше вот что, собери своих донских, поговорить с ними требуется.

– Сей секунд. Будет исполнено, господин подполковник.

Сотня донских казаков очутилась в его полку при необычных обстоятельствах. К отряду Булак-Балаховича во время зимнего отступления из Латвии прибилось много кубанских, терских и донских казаков, отказавшихся служить украинскому гетману Скоропадскому, а затем Петлюре, и волей судьбы оказавшихся в Литве и Латвии. С конным полком Булак-Балаховича они участвовали в летнем наступлении белых, но когда был взят Псков, донские взбунтовались, не приемля партизанский стиль командования и бандитские методы поведения балаховцев. Генерал Родзянко принял мудрое решение, переведя казаков в драгунский полк Павловского.

Пока Хлебов собирал офицеров, Павловский задумался о старом знакомом Булак-Балаховиче. Станислав Никодимович родился 10 февраля 1883 года (то есть был старше Павловского на десять лет) на Виленщине в семье кухмейстера[17] местного помещика и горничной. Согласно послужному формуляру, копию которого Гуторов предусмотрительно снял для Павловского в штабе корпуса, отец – Никодим-Михаил Сильвестрович Балахович, происходил из разорившихся польско-белорусских шляхтичей. Мать – Юзефа Балахович (в девичестве Шафранек) была полькой. Оба родителя – католики, сам Булак-Балахович тоже.

Окончил частную польскую гимназию святого Станислава в Санкт-Петербурге. Затем четыре года учился в коммерческом училище, получил диплом агронома. С 1904 года работал управляющим в поместье Городец-Лужский графа Платер-Зиберга в Дисненском уезде. За доброту и внимание к нуждам работников крестьяне называли управляющего «батькой», а за стремление вникать во все вопросы хозяйства и постоянное перемещение по поместью нарекли его «булак» («перекати-поле»). Этим прозвищем он особенно гордился.

В сентябре четырнадцатого года Станислав и его младший брат Юзеф вступили добровольцами в российскую армию со своей амуницией, оружием и лошадьми. В составе 2-го лейб-уланского Курляндского полка императора Александра II воевал в Пруссии и Польше, проявив себя самым лучшим образом. Награждён тремя солдатскими Георгиевскими крестами и Георгиевской медалью. В 1915 году Балахович получил первый офицерский чин корнета и был назначен командиром отдельного эскадрона в составе 2-й кавалерийской дивизии. Отличался исключительной храбростью, был пять раз ранен.

В октябре семнадцатого в Петрограде после излечения от тяжелого ранения в плечо Булак-Балахович вступил в сформированный польский уланский дивизион, в котором командиром 1-го эскадрона был его брат Юзеф. Он рвался в бой с немцами, и вскоре приказом Троцкого его назначили командиром Лужского конного партизанского полка, отправленного в Псковскую губернию для противостояния с германскими войсками. С восторгом принявший Февральскую революцию, он все больше проникался ненавистью к большевикам и очень быстро избавился от них в полку. Осенью восемнадцатого Балахович принял окончательное решение перейти на сторону белых.