Кровь и золото

– Пройдемте в спальню, – предложила она. Ее очаровательное овальное личико сияло от счастья. – Я так рада вас видеть. Почему вы не пришли раньше? Конечно, вся Венеция уже знает, что Амадео здоров, а лорд Гарлек вернулся домой. Раз уж вы не могли прийти, то хотя бы написали!

Я рассыпался в извинениях, объявив, что всему виной моя рассеянность. Действительно, следовало прислать письмо. Но меня так ослепила любовь к Амадео, что я больше ни о чем не мог думать.

– Я прощаю тебя, Мариус, – благосклонно произнесла Бьянка. – Тебе я бы простила все на свете. Посмотри на Амадео! Он выглядит даже лучше, чем раньше.

Я благодарно принял ее поцелуй, но заметил, что Амадео мучается, когда она обнимает его и сжимает его руку. Ему слишком тяжело смириться с разделяющей их пропастью, но выбора нет. Поэтому я не спешил уходить.

– А как дела у вас, прелестная сиделка, сохранившая Амадео жизнь до моего прихода? – спросил я. – А у ваших родственников? Вы счастливы, надеюсь?

Она мелодично рассмеялась.

– Ах да, мои родственники! Кое-кого из них постиг печальный конец. Насколько я понимаю, Великий Совет считает, что их убили оскорбленные должники. Не стоило моим родственникам являться со своими замыслами в Венецию. Но все знают, что я ни при чем. Так мне сказали члены Великого Совета. Вы не поверите, но я даже разбогатела.

Конечно, я заметил, что должники ее злосчастных родичей после убийства одарили ее щедрыми подношениями.

– Я счастливая женщина, – тихо проговорила Бьянка, пристально глядя на меня. – И совершенно изменилась. Ведь я впервые познала, что такое истинная свобода.

Она окинула нас с Амадео жадным взглядом. Я чувствовал, как от нее исходит желание, и понимал, что ей хочется более близкого знакомства. Она подошла ко мне, обвила руками и поцеловала.

Я поспешно отстранился, но добился лишь того, что она обняла Амадео и поцеловала в щеки и в губы.

А потом указала на постель.

– Вся Венеция расспрашивает о моем маге и его ученике, – сердечно сказала Бьянка. – А они приходят ко мне, ко мне одной!

Я позволил ей прочесть в моих глазах, что люблю ее, что перейду все границы, если она тотчас не примет меры, и сел на кровать.

Прежде я никогда не позволял себе подобных вольностей. Но сейчас Бьянка не скрывала своих желаний. Мы слепили ей глаза. Мы стали ее кумирами.

В платье из блестящего шелка она выглядела пленительно.

Она подошла и, совершенно не страшась страсти, читавшейся в моем взгляде, уютно устроилась рядом.

Амадео изумился, но поспешил сесть справа от нее. Хотя он был сыт, я чувствовал, как нарастает в нем жажда крови и как храбро он борется с ней.

– Позволь поцеловать тебя, моя прелестница, – сказал я и наклонился к ней, рассчитывая, что тусклый свет и нежные слова введут ее в заблуждение и она увидит именно то, что мне было нужно: вместо непостижимого чудовища – таинственного человека, оказавшего неоценимую услугу, принесшего свободу и богатство.

– Тебя никогда не коснется зло, Бьянка, пока я рядом, – пообещал я. Еще два поцелуя... еще один... – Помоги мне снова открыть двери моего дома, Бьянка, и, даю слово, угощения и развлечения будут выше всяких похвал. Помоги мне организовать величайшее празднество в Венеции. Мы устроим танцы и замечательные спектакли. Пусть не останется свободных комнат!

– Хорошо, Мариус, я согласна, – сонно отвечала она, склонив голову мне на плечо. – Буду счастлива помочь.

– Я дам столько денег, сколько понадобится. Винченцо исполнит любые приказания. Только назначь дату.

Я посмотрел ей в глаза, потом поцеловал и, не осмелившись дать ей даже каплю крови, наполнил ее рот холодным дыханием и пронзил желанием ее мысли.

Тем временем правой рукой я приподнял ее юбки и, нащупав обнажившееся душистое потайное место, легко поводил по нему пальцами, тотчас воспламенив неприкрытую страсть.

Амадео смутился.

– Поцелуй ее, – прошептал я. – Поцелуй еще раз.

Он послушно пролил на нее дождь поцелуев.

Я гладил и сжимал пальцами ее лоно, поцелуи Амадео становились все более пылкими – и наконец раскрасневшаяся Бьянка достигла пика наслаждения и упала на руки моего юного спутника.

Я ретировался и поцеловал ее в лоб, словно она по-прежнему хранила непорочность.

– Отдыхай. И помни, что ты свободна от злой родни и что я у тебя в долгу, ведь ты поддерживала в Амадео жизнь до самого моего прихода.

– Правда, Мариус? – спросила она. – А мне казалось, это странный сон. – Она повернулась к Амадео. – Ты без умолку рассказывал о волшебных местах, о людях, что велели тебе вернуться к нам.

– Смесь воспоминаний и страхов, – мягко отозвался он. – Ибо давным-давно, до того как заново родиться в Венеции, я жил в очень суровых условиях. Только ты заставила меня пересечь широкую границу сознания, отделяющую жизнь от смерти.

Бьянка взирала на него с удивлением, а он по-настоящему страдал, что не может признаться ей во всем.

Но она благосклонно отнеслась к его объяснениям и позволила нам выступить в роли ее служанок: привести в порядок волосы и платье нашей госпожи.