Кровь и золото

– Мариус, я все собрала, – ответила она. – Скажи, куда мне прийти.

Я послал ей очередное мощное сообщение, подробно обозначив, где находится мой дом, и объяснил, что она должна проникнуть внутрь, найти дверь, окованную бронзой, и постучать.

Разговор утомил меня донельзя. И снова я в тихой панике прислушался, нет ли поблизости чудищ Сантино, размышляя, вернутся ли они и когда.

Но глазами гондольера Бьянки я вскоре увидел, как она выходит из обгоревших развалин моего дома. Гондола отчалила.

Наконец раздался долгожданный стук в дверь, окованную бронзой.

Собрав все силы, я начал постепенно передвигаться к каменной лестнице.

Я прижал ладони к поверхности двери.

– Бьянка, – выговорил я, – ты меня слышишь?

– Мариус! – вскричала она и всхлипнула. – Мариус, я знала, что это ты, что это не самообман. Ты действительно жив, Мариус. Ты здесь.

Аромат ее крови взбудоражил меня.

– Послушай меня, милая красавица, – сказал я. – Ты даже не представляешь, как я обгорел. Когда я приоткрою дверь, то в щелку передай мне одежду и маску. Не поддавайся любопытству и не пытайся посмотреть на меня.

– Не стану, Мариус, – решительно ответила она. – Я люблю тебя, Мариус, и сделаю все, как ты скажешь.

Внезапно она сорвалась и жалобно всхлипнула. Как пахло кровью! А я испытывал страшную жажду.

Изо всех сил я вцепился почерневшими пальцами в щеколду и отодвинул ее, а потом чуть-чуть приотворил дверь.

Благоухание ее крови причиняло мне почти такую же боль, как и остальные испытания. В какое-то мгновение я даже решил, что все впустую.

Но тут мне бросили одежду, в которой я отчаянно нуждался, и я знал, что должен ее принять. Должен как угодно двигаться навстречу восстановлению. Нельзя возвращаться к агонии, ибо она плодит сплошные страдания. Вот и черная кожаная маска, инкрустированная золотом. Одеяние, больше подобающее тому, кто собрался на венецианский бал, а не мне – жалкому отвратительному существу.

Оставив дверь приоткрытой, я довольно успешно сумел одеться.

Она принесла не короткую, а длинную тунику – верное решение, ибо чулки я ни за что не смог бы натянуть. Невзирая на боль, я засунул ноги в башмаки, а маску прикрепил к лицу.

Плащ был скроен с щедрым запасом, а без капюшона я бы не обошелся. Вскоре я был укрыт мягкой тканью с ног до головы.

Но что теперь делать? Что сказать моему ангелу – юной женщине, стоявшей под дверью в холодном мрачном коридоре?

– Кто пришел с тобой? – спросил я.

– Только гондольер, – сказала она. – Разве ты не просил меня прийти одну?

– Может быть, просил, – ответил я. – Боль затмила мне разум.

Я услышал, как она заплакала.

Я попытался рассуждать здраво. И осознал неприкрытую, ужасную правду.

Я не смог бы охотиться в одиночестве, потому что у меня не хватило бы сил выбраться из дома и пользоваться прежними возможностями – скоростью, даром подниматься в воздух и опускаться на землю.

Я не мог положиться на ее силу и рассчитывать, что она поможет мне на охоте, потому что она была совсем слабой, а использовать ее гондольера – безрассудно, если и вовсе невозможно. Этот человек станет свидетелем убийства, он узнает, где я обосновался!

Полное безумие. Вполне вероятно, что монстры Сантино вернутся. Самое главное – покинуть Венецию и добраться до святилища Тех, Кого Следует Оберегать. Но как это сделать?

– Мариус, пожалуйста, впусти меня, – тихо проговорила она. – Я не боюсь увидеть тебя. Пожалуйста, Мариус. Дай мне войти.

– Хорошо, – ответил я. – Доверься мне. Я не причиню тебе вреда. Спускайся по лестнице. Ступай осторожнее. Поверь, я расскажу тебе чистую правду.

С усилием, причинившим жуткую боль, я толкнул дверь, и та открылась достаточно, чтобы Бьянка смогла войти. Смутный свет сочился из комнаты наверху, освещая лестницу. Моим глазам его хватало. Ее глазам – нет.

Нежной белой рукой она нащупывала путь, следуя за мной и не замечая, как я ползу вниз, тяжело опираясь руками на стену.

Наконец мы спустились, и она напрягла зрение, но так ничего и не увидела.

– Мариус, скажи что-нибудь, – попросила она.

– Я здесь, Бьянка, – отозвался я.

Я сперва опустился на колени, потом сел на корточки и, глядя на висевшие над проходом факелы, попробовал зажечь один из них с помощью Огненного дара.

Я старался как мог.

Я услышал слабый треск, и вот факел воспламенился и глаза мои обжег яркий свет. Я содрогнулся при виде пламени, но без огня было не обойтись. Без света еще хуже.

Он подняла нежные руки, чтобы прикрыть глаза, привыкшие к темноте.

Потом посмотрела на меня. Что она увидела?

Она прикрыла рот и испустила приглушенный крик.

– Что они с тобой сделали? – спросила она. – Мой прекрасный Мариус! Скажи, как исцелить тебя, я пойду на все.

Я увидел свое отражение в ее глазах: существо в капюшоне и перчатках, в кожаной маске на лице, с шеей и запястьями, похожими на головешки.

– А как ты думаешь, прелестная Бьянка, какое средство поможет? – спросил я. – Какое магическое зелье может возвратить меня к жизни?

Ее охватило смятение. Я уловил спутанную вереницу образов и воспоминаний, горестей и надежд.