Кровь и золото

– Вот моя тайна: я живу на свете с тех пор, когда Христос ходил по земле, правда, тогда я о нем ничего не знал.

Он долго обдумывал мои слова, заглянул мне в глаза, отвернулся к свече, словно исполнял некий ритуал. И заговорил:

– Я не верю вам. Но вы загадочное существо – с черной кожей, с голубыми глазами, с золотыми волосами. И вы щедро одарили нас золотом. Конечно, я приму деньги. Мы небогаты.

Я улыбнулся. Он мне понравился. Конечно, я не собирался признаваться ему в своих чувствах. Какая ему разница?

– Хорошо, – сказал он, – я напишу за вас письмо.

– Я сам могу написать, – ответил я, – если вы дадите мне перо и пергамент. Мне нужно, чтобы вы его отправили и указали свой адрес для ответа. Мне важнее всего получить ответ.

Он тотчас выполнил просьбу, и я уселся за дело, с радостью взявшись за перо. Я знал, что он наблюдает, как я пишу, но меня это не заботило.

«Рэймонд Галлант.

Я пережил ужасную трагедию, случившуюся в ночь после нашей встречи. Мой палаццо в Венеции уничтожил пожар, а сам я неописуемо пострадал. Уверяю тебя, что смертные руки не имеют к тем событиям никакого отношения, и если мы еще встретимся, я с готовностью расскажу о случившемся. В действительности мне доставит величайшее удовлетворение во всех подробностях описать вам личность того, кто послал своих приспешников уничтожить меня. В настоящий момент я слишком слаб, чтобы пытаться отомстить как словом, так и делом.

У меня не хватит сил для путешествия в Лорвич, в Восточную Англию, но благодаря силам, о которых я не имею права рассказывать, я обрел приют, подобный тому, что предлагали вы.

Но умоляю вас сообщить, не появилось ли у вас свежих сведений о моей Пандоре. Умоляю, сообщите, не давала ли она о себе знать. Умоляю, сообщите, как связаться с ней письмом. Мариус».

Закончив письмо, я передал его священнику, который немедля надписал почтовый адрес монастыря, сложил лист пергамента и запечатал.

Мы долго сидели, не произнося ни слова.

– Как мне вас найти, – спросил он, – в случае, если прибудет ответ?

– Я сам узнаю, – ответил я, – таким же способом, как вы узнали, что я взял свечи. Простите мне мой проступок. Нужно было пойти в город и купить их прямо в лавке. Но я странник ночи, а ночью все спят. Я слишком часто допускаю оплошности.

– Я уж вижу, – ответил он, – вы обратились ко мне по-немецки, сейчас говорите на латыни – на которой писали письмо. Нет, не сердитесь. Я не прочел ни слова, но понял, что это латынь. Превосходная латынь. На такой латыни сейчас никто не говорит.

– Золота достаточно, чтобы возместить беспокойство? – спросил я и поднялся со скамьи. Время откланяться.

– О да, и непременно возвращайтесь. Я присмотрю, чтобы письмо завтра же отправили. Если лорд Лорвич из Восточной Англии поклялся в верности Генриху Восьмому, вы обязательно получите ответ.

Я удалился так быстро, что мой новый друг, видимо, решил, что я попросту испарился.

Возвращаясь в склеп, я впервые заметил, что люди начали обустраиваться в опасной близости от нас.

Конечно, наше укрытие находилось в крошечной долине на высокой зловещей скале. Однако далеко внизу, у подножия, я заметил скопление хижин и понял, к чему идет дело.

Войдя в святилище, я обнаружил, что Бьянка спит. Она не задавала вопросов о том, где я был, и я осознал, до какой степени предосторожности дошел в стремлении скрыть от нее письмо в Англию.

Интересно, подумал я, смогу ли я по воздуху в одиночестве добраться до Англии? Но что ей сказать? Я никогда не оставлял ее одну, и изменить обычаю представлялось мне неверным.

Прошло чуть меньше года. Все это время я каждую ночь приближался к священнику, которому доверил письмо, на расстояние, позволявшее услышать его мысли.

В те ночи мы с Бьянкой частенько охотились на улицах небольших альпийских городов, меняя одежду, чтобы приобрести у купцов необходимые припасы.

Мы то и дело снимали комнаты, чтобы насладиться простыми человеческими радостями, но оставались слишком осторожны, чтобы проводить день вне стен святилища.