Кровь, или 72 часа

— Денис, я все забываю тебя спросить, почему американцы называют индейку туркой?

— Из политкорректности, не хотят задевать чувства индейцев!

— А о чувствах турок они подумали?

— Турки далеко, а индейские резервации — вон они, под боком!

— Ладно, я к соседям, фаршировать индейку!

Вернулась она лишь перед самым застольем, чтобы успеть нарисовать себе личико.

Когда, наряженные и красивые, Денис с Никой пришли на праздник, Пашин дом уже был полон народу. Разношерстная компания долго не раскачивалась и сразу же набросилась на хрустящую корочкой индейку.

— Индейка — просто чудо! — восх ищались гости. — Особенно грудка!

— Грудка индейки — чудо? Вот эта грудка — чудо! — один из гостей выпятил грудь до середины стола и начал играть мышцами под футболкой, размер которой был намеренно на два размера меньше.

Он был бывшим стриптизером и до такси работал в элитном ночном клубе.

— Это чудо себя в зеркале-то видело? — спросила Ника так, чтобы подвыпивший стриптизер услышал.

— Да я… Да у меня… — полез в бутылку оскорбленный эталон мужской красоты.

Он тут же попытался стянуть крепко сидевшую на нем футболку. Невеста «Аполлона» едва удержала его и не дала разгуляться. Поняв, что выступить не удастся, тот сник и плюхнулся обратно на стул. Хлопнув очередную стопку водки, он обнял свою подружку и начал делать вид, что внимательно слушает ее яростный шепот о правилах хорошего тона. Однако долго не выдержал и увел ее на улицу покурить.

— На месте этого качка я бы давно собрала чемоданы и бежала от нее без оглядки, — поделилась Ника с друзьями. — Только слепой не видит, что над ней висит венец безбрачия. Первого мужа зарезали в пьяной драке — это раз, — она начала загибать пальцы. — Сестра похоронила и первого и второго мужа — это два. От трех покойных мужей у них на двоих пятеро детей и ни одного мальчика — это три. Ну, про то, как умер их отец, сестрицы молчат как партизаны. Пусть будет три с половиной. В общем, ничего хорошего мужчину в таком семействе не ждет.

Ее опасения на той вечеринке подтвердились. Одной из ночей, когда сама она уже лежала в коме, таксисту-стриптизеру не повезло на заправочной станции. Не успел он вставить пистолет в бензобак, как к нему пристал обдолбанный негр:

— Дай-ка мне, мил человек, пару долларов на поправку здоровья!

— А что, в зоопарке рацион уменьшили?! — пошутил наш мускулистый детина.

Но эволюция не стоит на месте. «Примат» неожиданно выдернул из машины заправочный пистолет и окатил из него таксиста.

— Закури, мил человек, я не такой жадный, как ты! — негр глубоко затянулся и бросил в «брата своего старшего» тлеющий косяк марихуаны.

Испугавшись огня, как и подобает дикой твари, «примат» скрылся в каменных джунглях Балтимора…

Ну а пока ни качок, ни Ника не догадывались о приближающихся ударах судьбы. Они были счастливы. Каждый по-своему. Ника была довольна, что может не только обременять близких заботами, но и порадовать их своей стряпней. А бывший стриптизер был рад, что подруга зацепилась языком на кухне и предоставила его самому себе. Отсев на край стола, он упивался и водкой и собой.

«Какая у меня была жизнь!» — он закрыл глаза.

В своих воспоминаниях он снова выхаживал царем зверей среди визжащей толпы подвыпивших дамочек и выбирал себе лучшую львицу.

Разгоряченные его видом девы томно порыкивали и тянули к нему пушистые лапы. В первые ряды вырывались те, кто хотел похвастаться своим бесстыдством перед подругами. Конкуренцию им составляли одинокие женщины, уставшие от бесплотных мечтаний. Они жаждали прикоснуться к живой плоти, которая будет жить в их окрашенных свежими красками мечтах до следующего визита сюда. В руках у них шуршали зеленые бумажки различного достоинства, служившие пропуском к манящим стрингам накаченного парня. Цепкий взгляд стриптизера вылавливал купюры, достоинство которых приличествовало его красоте. К ним-то он и направлял свои мускулистые и стройные стопы.

Предпочтение отдавалось постоянным клиенткам. Им он позволял больше, чем другим. Они не довольствовались одними лишь хлопками по его упругим ягодицам. Засовывая деньги за поясок его стрингов, избранные могли коснуться самой желанной части тела. Видя это, зал взрывался, а дамы лезли в сумочки, возбужденно заменяя одни зеленые бумажки на другие, достоинством побольше.

«Вот это была жизнь! — умилялся таксист воспоминаниям. — Если бы не тот конфуз, я наслаждался бы ею по сей день!»