Кровь хищника

Бабушка Хадия внезапно смолкла на полуслове, словно опасаясь сказать лишнего. Эх, и надо же было Аюхану чихнуть именно в этот момент! Ведь сдержись он, наверняка мог услышать и больше. Сообразив, что скрывать свое присутствие и дальше бессмысленно, Аюхан весело воскликнул:

— Ага! А что это у вас за секреты от меня? Какая такая звериная кровь? Что это за зверь такой, о котором вы толкуете?

Бабки в один голос ахнули: «Ах, Аюхан!». Он шутками-прибаутками пытался вытянуть из бабушек еще хоть что-то, но они ничего вразумительного так и не сказали, а весь разговор свели к хищному зверьку ласке, который повадился к ним в сарайчик, будь он неладен, и задирает гусят одного за другим.

Весь следующий день ощущение какой-то подспудной тревоги не покидало Аюхана. Возможно, он поэтому и не вник как следует в смысл бабкиных слов. А во время перерыва в класс к будущим выпускникам семилетки вошел директор школы, сопровождая представительного мужчины из районной администрации. Важный дядя стал рассказывать о природе их деревни — Асаная, о его густых лесах и полноводных реках, словно сельские жители и без того не знали истории своего края.

А потом разговор как-то плавно сместился на тему подготовки специалистов лесного хозяйства, и вопрос был поставлен ребром: кто хочет стать лесничим? После столь категоричной постановки вопроса весь класс как по команде уставился на Аюхана. Тот уже и сам хотел выкрикнуть: «Я!», но его опередил Салим, самый язвительный из всех мальчишек:

— Как раз то, что тебе надо, Аюхан. Станешь ханом своих косолапых сородичей!

Наверное, он рассчитывал, что после его слов класс взорвется хохотом, но, напротив, в кабинете повисла гнетущая тишина. Сидевшая позади Салима Хамдия звучно шлепнула шутника портфелем по спине. Только после этого послышались редкие смешки…

И все же конец дня был скрашен для Аюхана приятным событием. Когда солнце, все больше тускнея, садилось за горизонт, он встретился с Хамдией на речке Каранзелга. Была пора, когда только что отцвели и завязались ягоды. Стройные ивы, склонившись к воде, ополаскивали в реке свои кудряшки и завитки. Ох и холодна вода в Каранзелге, не зря ее и назвали так — «Незамерзающая речка». Сбегая с гор несет она свою прохладу и свежее дыхание в Асанайские рощи. Вдалеке, в голубоватой дымке, виднеются горбатые отроги Урала. Вон Акбиектау — Белая высота, Караултау — Сторожевая гора. С одной стороны они кажутся гнездовьем грозной силы, с другой — представляют собой надежную опору и защиту. А еще дальше, едва различимый, маячит вершиной силуэт горы Уктау. Издали она похожа на гигантскую стрелу — ук. Один склон ее упирается скалами в большую реку Зилим, и создается впечатление, будто каменный богатырь встретил на своем пути красавицу-реку и преклонил перед ней колени. Аюхан впервые увидел Уктау вблизи во время одной из экскурсий и был очарован ее могучим видом. На скалистой стороне, почти в самой середине, есть пещера. Говорят, что по козьим тропам к ней можно пробраться. Но учительница тогда не разрешила мальчишкам пойти к пещере, опасаясь несчастного случая. А как мальчишки пытались уговорить ее! Мол, там растет много дикого лука, и еще там есть озеро удивительной красоты…

— Аюхан, куда ты уставился?

Отогнав воспоминания, Аюхан негромко ответил:

— Да, Хамдия, на Уктау смотрю.

— Что, уктауская кикимора машет рукой, к себе зовет?

Разве в такой прекрасный вечер позволительно говорить о какой-то там кикиморе? Аюхан взял руки Хамдии в свои ладони. Казалось, в изящных пальчиках девушки отдается биение ее сердца. Только ведь это его собственное сердце колотится, готовое выскочить из груди. Он всегда чувствовал теплое отношение Хамдии к себе, но это было их первое свидание. И девушка сама назначила его, велев прийти к Сукайташ — «Торчащему камню». Это по сути разноцветный диковинный валун, лежавший на берегу реки, единственный в своем роде. Такой огромный и приметный.

— Значит, твердо решил в лесники податься?

— Да. А ты что надумала?

— Я?.. Ну… Только не смейся… Я поеду в Стерлитамак, поступать в училище, где артистов готовят. Если, конечно, примут. Скоро в райцентр приедет комиссия, попробую подготовить декламацию.

— Ну уж если тебя не примут…

— Аюхан, я ведь хочу диктором стать. Родители пока еще не знают, тебе первому говорю. Мать надеется, что я в деревню вернусь, буду клубом заведовать. Она и сама в молодости пела, прямо-таки со сцены не сходила. Потом отец запретил.

— Диктором?!

— А что ты удивляешься? Разве это такая редкая профессия?

— Нет, но… Дикторы же в городе, в самой Уфе должны жить.

— Конечно, Асанайского радио пока нет, есть только Башкирское.

Аюхан улыбнулся, и Хамдия вторила ему серебристым смехом. Потом, посерьезнев, спросила, в упор глядя на Аюхана:

— Будем писать друг другу, Аюхан?

— А ты будешь отвечать? — тоже посерьезнев поинтересовался он.

— Обещаю.

Домой парень вернулся только под утро, проводив девушку до ворот ее дома.