Кровь королей

краткий отдых. За это время он надеялся дождаться подвоза обещанных Полемием

припасов из Арелата, а, кроме того, вместе с ними должны были прибыть

последние добровольцы, решившие вступить в римскую армию под впечатлением от

разгрома главных сил готов.

 Среди тех, кто присоединился к его армии особенно выделялся старый

центурион Деций Сей. Полемий указал на него, как одного из героев, благодаря

которым Арелат устоял во время жестокого штурма. Старый солдат с мрачным

лицом сразу понравился Крассу. Говорил он мало, но всегда по делу, за

плечами у него был большой опыт военных компаний, и Красс доверил ему

командование когортой, сформированной из вступающих в армию добровольцев, а

также допустил к участью в военном совете.

 Совет этот прошел сразу же как только Немауз был очищен от последних

остатков готского гарнизона. Когда стало ясно, что город им не удержать,

небольшой отряд готов попытался укрыться в превращенном в крепость

амфитеатре. Однако их было слишком мало, чтобы успешно защищать огромную

арену и легионеры быстро выкурили их оттуда. Всего при штурме было убито

около трех тысяч готов, пленных было на удивление мало - только те, кто

догадался сдаться легионерам. После того, как пали ворота и готы бежали со

стен, в городе началась резня - граждане Немуза сполна отплатили варварам за

все обиды.

 Римская армия при штурме серьезных потерь не понесла. На все вопросы

Красс, усмехаясь, отвечал, что благодарить за это следует Одоакра и его

людей, которые под видом перебежчиков проникли в город. Как обстояли дела на

самом деле, Красс предпочел помалкивать, считая, что не пришло еще время

открыто говорить об этом.

 Военный совет, на котором присутствовали все командиры римлян, решал один

вопрос - как поступить дальше? Теперь, когда в руках римлян был Немауз,

прочная связь с Арелатом и галльскими провинциями, из которых Красс мог

черпать людей и припасы, была обеспечена, и можно было подумать о том, как

окончательно разгромить Эвриха. Часть легатов и офицеров стояла за марш на

Толосу, столицу вестготов. Осадив и взяв этот город можно было

распространить власть Рима на всю Аквитанию и, выйдя к Лигеру, соединиться с

наместником Северной Галлии Сиагрием.

 С другой стороны, Вибий Цестий, командир букеллариев, предлагал идти к

Пиренеям. Заняв горные проходы, можно было рассечь силы готов надвое,

отрезав от Аквитании войска находящиеся в Испании. Кроме того, Цестий

утверждал, что испанские провинции сохраняют верность Риму и станут

превосходной базой для продолжения войны.

 - Готы так и не смогли покорить Иберию, - говорил он. - Бетика и Лузитания

на юге все еще свободны. Они утратили связь с Римом, но по-прежнему признают

себя частью Империи. Тарракон также еще держится. Они присылали послов в

Рим, прося помощи против Эвриха. Еще недавно мы не могли оказать ее, но

теперь все изменилось. Войдя в Иберию, мы будем встречены с ликованием и при

полной поддержке населения легко разобьем готов. Таким образом, Аквитания

окажется окружена со всех сторон. На западе - Океан, на севере - Сиагрий, с

востока Арелат и на юге - наша Иберия. Готы не продержатся долго. В

Аквитании же полно предателей, и они будут стоять за Эвриха. Война здесь

затянется, а в это время Испания без нашей помощи может пасть.

 Против этого плана яростно возражал Паоний. Этот сенатор из Арелата по

слухам был очень богат и владел обширными землями. В свое время, лет десять

назад, он был префектом Галлии, а сейчас, хоть и был уже в годах,

присоединился к армии вместе со своими букеллариями. Этот крепкий старик с

живыми черными глазами, даже в походе не желающий расставаться с роскошью,

требовал идти на Толосу.

 - Взяв их столицу, мы закончим войну! - кричал он, багровея, в лицо

Цестию. - Ты всю жизнь прожил в Риме, а смеешь рассуждать о Галлии и

Испании, будто родился тут. Толоса - вот ключ к победе! Возьмем ее, и власть

готов рухнет. Магнаты Аквитании увидят, что у Эвриха нет больше военной

силы. Увидят, что готы - это никто, это - тьфу! И тогда они отвернуться от

самозваного 'короля'. Приползут к нам на брюхе, вымаливая прощения. Но мы

прощать их не станем - о, нет! Я об одном прошу тебя, великий Красс - не

слушай оправданий аквитанских собак! И ни в коем случае не позволяй им

оставить свои имения. Они уже предали Рим один раз, предадут и другой...

 Красс слушал их спор с непроницаемым лицом, но про себя усмехался. Этот

Паоний чем-то напомнил ему себя самого. Красс видел его насквозь - сенатор

думает совсем не о том, что так старательно выставляет на показ. Его заботит

не слава Рима и даже не разгром готов. И на войну он так рвется вовсе не для

того, чтобы спасти Галлию от ненавистных варваров. Нет, Паоний думает лишь о

том, как увеличить свое состояние. Наверняка, он уже прикидывает, какие

земли и конфискованные у предателей виллы достанутся ему и его семье.

Сложись дела по-иному, и, вполне возможно, он со своими букеллариями стал бы

верным сторонником Эвриха. Теперь, конечно, он видит, что быть верным Риму

выгоднее. Необходимо сделать так, чтобы так же думала вся здешняя знать. Без

этого победить будет трудно...