Кровь королей

Элисса мирно спала, раскинув руки. Длинные волосы всех оттенков темного золота и пшеничных колосьев разметались веером по перине, а из-под нижнего края одеяла выглядывала изящная ножка. Вэйлорд склонился над принцессой, и зловещая тень старого волка заслонила призрачный лунный свет. В этот миг Элисса повернула голову и, широко раскрыв зеленые глаза, уставилась на незваного гостя.

Пропитанная тряпица легла на лицо, опередив вскрик. Принцесса вцепилась в руку Вэйлорда. Несколько раз сквозь ткань слышался сдавленный стон, но вскоре руки Элиссы опали, а полные ужаса глаза закрылись. Вэйлорд перевел дух. Вряд ли она узнала его в темноте. Но даже если бы и поняла, что это ее старый добрый волк, что тогда? Решила бы, что и он предатель. И задумал что-то плохое, раз пришел к ней ночью.

Он все-таки ее напугал. Да смилостивятся над ним боги и не допустят, чтобы она испытывала страх в грядущем. А ведь впереди тот миг, когда придется поведать ей о заговоре. И рассказать худшее… о смерти короля…

Но это после. А сейчас – не мешкать.

Нэйрос вынул из наплечной сумки несколько крепких кожаных ремней. Затем стал торопливо искать одежду принцессы, ее обувь. Времени в обрез, да и темно. Будто вор, он запихивал в сумку первые попавшиеся одежды, не забыв прихватить кое-что потеплее. Затем стянул одеяло. Принцесса была в длинной белой сорочке с едва заметными кружевами – хвала богам, ведь на ней могло оказаться что-нибудь менее целомудренное.

Вэйлорд поднял безвольное тело вертикально. Извернувшись, подставил под него собственную спину, перекинул руки принцессы через свои плечи и накрепко привязал ее к себе приготовленными ремнями. Закончив, распрямился, сделал несколько шагов. Держалось надежно. Только ноги принцессы болтались позади и руки спереди, да ее голова с каждым шагом норовила стукнуться в его затылок. Но это не беда. Благо Элисса была почти невесомой.

Спуск оказался не намного проще, нежели подъем. Руки скользили по обжигающей веревке и едва удерживались на узелках. Теперь десница уже не считал Элиссу легкой, словно перышко. Вот сейчас падать никак нельзя. Покалечит принцессу, а то и вовсе убьет.

Послышался странный, но очень знакомый звук. Неужели вдалеке, внутри крепостных стен, посреди ночи, рубятся на мечах? Или разум стал зло подшучивать над Вэйлордом, над затравленным зверем, который спешил сбежать от людей, оказавшихся на поверку куда более дикими и опасными, чем самые непроходимые чащи самого дремучего леса? Но не было времени размышлять.

Спустившись еще немного, он услышал предательский треск веревки. Этого еще не хватало! Впрочем, удивляться нечему – старая же вещь. Хочется спускаться быстрее, но нельзя: от резких движений веревка лопнет раньше.

Земля под ногами возникла так неожиданно, что Вэйлорд даже вздрогнул. Веревка все же выдержала. Теперь, двигаясь меж деревьев, надо добраться до того участка стены, где у ее основания есть небольшая канава. Чтобы в дождь двор замка не превращался в болото, вода отводилась в крепостной ров, и Вэйлорд собирался воспользоваться одним из стоков.

Сделавшиеся за много лет родными стены королевского замка сейчас казались ему совершенно чуждыми и враждебными.

Зазвучал капитанский свисток. Проклятье, да что там происходит? Или его заметили? Надо бежать. Вот-вот начнется охота на старого волка…

* * *

Лорд Эродин Тандервойс всем нутром ненавидел этот странный и дикий народ с обширных земель, что простирались далеко на востоке, за Змиевом валом. Скифарии были для него чем-то вроде досаждающей, назойливой мошкары. Наверное, так же золотистые благородные пчелы ненавидят грязных мух.

Скифарии были другими. Иначе называли дюжину детей Первобога и мнили, что достойны поклоняться самому Прародителю, минуя его отпрысков. Они почитали изображение не то солнца с дюжиной волнистых лучей, не то колесницы Первобога. И называли они его Коловратом. Совсем не так толковали войну богов. Своих лордов величали князьями. Понятие рыцарства им, похоже, было неведомо, оттого в той далекой войне и не знали никакой рыцарской чести. Устраивали подлые засады, вероломные ловушки, даже пускали на поле брани чернь. Именно крестьяне придумали стаскивать рыцарей с коней длинными баграми, а потом забивать до смерти кто жердью, а кто косой. Женщины с топорами! Где это видано, чтоб чумазая крестьянка вгоняла в высокородного мужа топор, стоило тому повернуться спиной?! Где это видано, чтоб княжеский холоп брал с гринвельдских рыцарей плату, нанявшись проводником, а сам заводил их в болото, где поджидала толпа с серпами, мотыгами, баграми и вилами?! И неповоротливые в предательской трясине рыцари погибали десятками от рук дикарей.