Кровь леса

Супруги переглянулись. Мужчина отвернулся и низко поклонился реке, что-то бормоча, жена и дочь тоже, младшие дети старательно подражали родителям. Женщина обмоталась лозой, скинула плащ, уже сухой, закутала детей и принялась греть на нашем костре свои запасы, которые каким-то чудом успела спасти с плота.

Я есть не хотел, но согласно все тому же обычаю, должен был. Что ж, надеюсь, мои шрамы не испортят им аппетита… В конце концов, вэйри находились в состоянии перманентной войны с равнинниками и наверняка видывали еще и не такие боевые отметины.

Впрочем, голод лучшая приправа к любому блюду.

Пришельцы ели понемногу, но мне казалось, что они с трудом удерживались, чтобы не набрасываться на пищу. Запавшие остро блестящие глаза, худые щеки – видимо, давно им не приходилось есть досыта. А ведь река Дэва богата рыбой, в лесах вокруг бегает мясо, и чтобы эльф не сумел добыть пропитание…

– Торопятся, не до охоты и рыбалки, – сказала Нан.

Только лица детей по-детски кругловатые, видимо, им отдавали последний кус… Мой кус встал у меня поперек горла.

– Хорошо, что Дэв свел нас, – сказал мужчина. Он был невысок и широкоплеч, с некрасивым лицом, обрамленным рыже-черной бородкой. Таких же цветов грива не была заплетена в традиционную мужскую косу, мокрые космы липли к лицу. Его звали Дарел.

Его жена, Сайна, невысокая, покрой лоскутного наряда скрывал полноватую фигуру. Мне показалось, она нездорова. Лицо красивое, но слегка отечное, усталое.

– Присмотрись, – посоветовала Нан. Я прищурился и увидел сияние новой жизни. Беременна.

Старшая дочь. Высокая, выше родителей, стройная – в отличие от матери, одежда выгодно обрисовывала ее тело. Очень красивая, на мой взгляд. Не похожа на мою лесную ведьму, Нан иногда кажется еще совсем девчонкой, а Орла – юная женщина. Волосы ее, просохнув, оказались невероятно разноцветными, сырые рыжие и черные пряди рассыпались по плечам, закрывали лицо. Даже брови пестрые.

Дети. Близнецы, лет семи в пересчете на земные мерки. Родители не стали мудрить с сокращениями имен, представив их просто Най и Тай. Сейчас Девчонка и Мальчишка притихли, прижались к старшей сестре, разглядывая посторонних, но чувствуется, что детки не подарочек. Огненно-рыжие, без оттенков, прямо-таки апельсиновые. И очень похожи на человеческих детей. Даже уши не особо остроконечные. Личики серьезные, совершенно одинаковые, я далеко не сразу разобрал, кто из них Мальчишка, а кто Девчонка.

Нан подняла руку, и на ладонь ее сел Вестник. Дети смотрели сверкающими глазенками на волшебное существо. Нан улыбнулась и послала птицу к ним. Дети радостно завизжали.

Время от времени я ловил на себе взгляды Орлы. Наконец мне надоело это осторожное брезгливое любопытство, и я посмотрел прямо ей в глаза.

И понял, что ошибся с первоначальной оценкой ее чувств, ненароком перехватив эмоции. Интерес и жалость. А еще какая-то непонятная яростная надежда. Как будто она ожидала от меня чего-то.

Девушка спохватилась, что такое пристальное разглядывание невежливо, и поспешно опустила взгляд, краснея. А потом, улучив момент, уставилась на Нан с таким же болезненным интересом, словно пытаясь уличить в чем-то.

– Ну и что это было? – спросил я у Нан, одновременно отправляя ей образ.

– Не знаю, – Девушка ответила эмоцией непонимания. – Чего она от нас ждет? Автографа?

Нан заговорила с Сайной, вспоминая легенды о духах рек и о Правдивой Воде, которая отозвалась их молениям и позволила «отразиться в своих водах». Дарел поддакивал, очень мягко подводя суть разговора к тому, что нас-де свел Дэв. Очень может быть, что так оно и есть, но к чему это длинное вступление?

Обед был небогат. Жареная, вяленая и копченая рыба, немного мяса, мучнистые запеченные корешки, черствые лепешки. Пришельцы явно не наелись, но старательно показывали, что сыты. Мы же по обычаю потчевали их, и они словно через силу, только из уважения к нам, ломали лепешки, отщипывали крохотные кусочки копченой рыбы, вели неспешную беседу. Нан наслаждалась общением, она уже давным-давно не общалась с сородичами. Муж, жена и дочь рассказывали новости, пересказывали сплетни, звучали имена магов и вождей.

Я понял, что тоже истосковался по людям, пусть даже они не совсем люди. Иногда вставлял в беседу хриплые реплики, но чаще помалкивал, опасаясь нарушить какие-нибудь каноны общения. Пожалуй, я вполне мог сойти за выходца из племени с другого края Леса, но этикет вэйри был едва ли не сложнее грамматики их языка.

Упрямо лезла в голову аналогия с древней Японией. Слишком много обычаев у этих вэйри… Самобытная культура, складывающаяся веками, это, конечно, здорово, но чрезмерное следование ритуалу ведет к застою. Косность мышления, неспособность принять новое, развивать науку… и магию тоже.

В беседе вдруг прозвучало упоминание о дальнейшем пути. И словно спал неумолчный шум реки, ветерок перестал играть листвой и алыми лоскутами костра. Даже дети вдруг угомонились. Женщина выразительно посмотрела на мужа.