Кровь Моего Монстра

— Юля, наверное, рядом с ним, да?

  — Да.

— Тогда все в порядке. Я просто узнаю об этом от горничных.

 — Он твой брат, Карина. Ты не должна узнавать об этом от служанок.

 — Я бы предпочла это сделать, чем видеть, как Юля фанатеет от него. — Она поджала губы. — Он единственный ребенок, о котором она заботилась. Единственный, к кому она относилась как к своему собственному. Покупала ему вещи, брала в поездки, давала ему слова одобрения. Она смотрела на него с любовью, переживала за него, предлагала ему весь родительский пакет. На нас с Кириллом она смотрела только с отвращением. Даже с презрением. Когда у меня начались приступы паники и тревоги, я пришла к ней в слезах и попросила о помощи, как любая напуганная дочь попросила бы свою мать. Но когда я обняла ее, она оттолкнула меня, как будто я отвратительная, и сказала, что я получила то, что заслужила. Она как наша мачеха.

 — Мне так жаль, Карина.

  Она вытирает слезы, налипшие на глаза.

 — Глупая вода выходит, когда она не нужна. Не волнуйся. Я с этим полностью смирилась.

 — Хорошо.

 — Хорошо.

 — Я не боюсь или что-то в этом роде, но на всякий случай, ты можешь остаться здесь, пока я не засну?

 — Конечно.

  Я остаюсь у ее кровати, пока она рассказывает мне истории и интересные факты, которые она узнала в Интернете. Она пишет серийные комиксы и сказала, что, возможно, однажды она скажет мне свой псевдоним. Пока она борется с окружающим миром, ей удалось создать свой собственный миниатюрный мир, в котором она чувствует себя более спокойно.

  Когда она засыпает, я накрываю ее одеялом и тихо выхожу из комнаты.

  Я получаю сообщение от горничной о том, что Константин вне опасности и спит. Юля сегодня останется рядом с ним.

  Выпустив облегченный вздох, я иду в комнату Кирилла. Я вся в крови Константина, когда несла его на руках, и мне нужно переодеться, прежде чем идти на ночное дежурство.

  Как только я открываю дверь, черная энергия захватывает меня, прежде чем рука обхватывает мой рот. Приглушенный визг вырывается из меня, когда меня затаскивают внутрь.

  Темный, зловещий голос шепчет мне на ухо:

— Шшш. Мне нужно, чтобы ты заткнулась, Саша.

Глава 29

Саша

 Мой разум пуст.

  Самое страшное — это не отсутствие реакции или мышления. А то, как внезапно мое тело берет ситуацию в свои руки.

  В тот момент, когда меня затягивает внутрь, я не перехожу в режим повышенного внимания и не напрягаюсь для борьбы. Это далеко не так.

  Я узнаю прикосновение и тону в знакомом мужском запахе, к которому у меня не выработался бы иммунитет, даже если бы я попыталась.

  Дверь закрывается с тихим щелчком, а затем меня вталкивают внутрь. От дикой мощи его силы у меня перехватывает дыхание, и мне ничего не остается, как следовать за его шагами.

  Или пытаться.

  Он слишком быстр, слишком непредсказуем, и это пробуждает во мне дремлющего зверя.

Мое тельце ударяется о твердый край, и я задыхаюсь, споткнувшись о мягкую поверхность матраса.

  Затем он на мне.

  Его рука сжимает мои запястья над головой, а его колени лежат по обе стороны от моего живота.

Я впервые смотрю на его лицо с тех пор, как он устроила засаду, и жалею, что не посмотрела.

  Оно напряженное, но пустое. Мрачное, но эмоциональное.

  Нет ничего страшнее спокойного Кирилла. Он становится силой, с которой нужно считаться, лишенным какой-либо сдержанности или моральных норм. Не то чтобы у него когда-либо было что-то из этого, но он, по крайней мере, старается делать вид, что это так. Но сейчас?

  В нем нет и намека на эту часть. Он полностью настроен на разрушение, а я случайно оказалась не в том месте и не в то время.

 — Что…—  я прервалась, когда он покачал головой.

 — Тссс, не говори. Я так близок к тому, чтобы превратиться в чистое гребаное животное, и если ты продолжишь говорить, ситуация станет очень уродливой, очень быстро.

  Я сглатываю, но комок застревает в задней части горла. Это первый раз, когда я слышу от него этот низкий тон голоса. Он тверд и собран, но под поверхностью скрывается пугающий ураган.

 — Теперь, Саша…— его голос становится еще глубже, превращаясь в тонкую угрозу. — Ты уже закончила быть доброжелателем и убедилась, что Константин в безопасности?

 — Да, вообще-то закончила. — не знаю, как мой голос звучит так нейтрально в данных обстоятельствах. — Один из нас должен был это сделать, поскольку он твой брат.

 — Разве я просил тебя присматривать за моим братом? — его угрожающий тон потряс меня до глубины души.

  Наверное, мне следует молчать, но это не гарантирует, что он прекратит это.

  Что бы я ни делала, если Кирилл что-то задумал, то он это сделает. Так что я вполне могу выплеснуть эти хаотичные эмоции.

 — Мне не нужно твое разрешение на все, что я делаю. — я пытаюсь освободить свои запястья, но ослабить его железную хватку невозможно. — В отличие от того, во что тебе хочется верить, ты не мой хранитель, Кирилл.

Жестокая ухмылка приподнимает край его губ.

— Если ты находишь утешение в этих иллюзиях, то, конечно, продолжай верить в них, но реальность такова: ты моя, и я буду делать с тобой все, что захочу. Ты моя гребаная собственность, Саша. Это ясно?