Кровь на черных тюльпанах

Энтони Пол считал бар «Наполеон» самым уютным местом в Бангкоке. После посещения «турецкой бани с массажем» он любил зайти сюда, выпить пива, а потом, развалившись в мягком кожаном кресле, полистать свежие газеты, обдумать предстоящие беседы с журналистами.

Сюда и привел он своих подопечных. До встречи с Моначино оставалось пятнадцать минут.

— Пиво, — сказал Пол подошедшему к ним официанту. — А вы, ребятки, выпили свое в «Трокадеро», здесь не получите ни капли. В следующий раз, если нам, конечно, еще доведется встретиться, будете знать, что мои требования надо выполнять неукоснительно.

Бородач жадно смотрел на стоявшую перед Полом запотевшую кружку. Он явно не ожидал такого от добряка Тони.

За свои сорок восемь лет Ричарду Найту довелось немало пережить. Сначала были университет и работа в лондонской газете, неплохой заработок, семья. А потом — сокращение штатов, мучительные поиски работы, семейные скандалы. Привыкшая к комфорту и постоянным новым нарядам, красавица Рина бросила его и, забрав дочку, уехала к родителям.

Одному стало совсем туго — наваливалась то тоска по дочери, то смертельная неуверенность в завтрашнем дне. Поначалу спасала выпивка, на которую ушли все оставшиеся ему вещи, старенький «форд» и заработанные по случаю деньги. Он пил в барах на окраинах Лондона, где завсегдатаями были люди без определенных занятий, проститутки и наркоманы. В одном из них Найт познакомился с китайским эмигрантом Фэном, выдававшим себя за тайваньского бизнесмена, а на самом деле промышлявшим торговлей наркотиками. Он и предложил Ричарду сделать первую героиновую инъекцию.

Вскоре Найт пристрастился к наркотикам. Шприц стал для него таким же повседневным атрибутом жизни, как ложка и стакан. На героин он тратил последние деньги. По совету одного из старых друзей Найт решил поехать в Гонконг. Наркотики там были дешевле, чем в Лондоне, да и достать их было проще.

И снова инъекция помогала ему забыться, уводила в другой мир, где не было никаких забот и проблем. Знакомство с Энтони Полом и его заманчивое предложение давали хоть какую-то надежду поправить дела — не разбогатеть, конечно… Обещанные две с половиной тысячи долларов обеспечат героином года на два. А больше прожить Найт и не рассчитывал.

Молодой парень тоже был удивлен поступком Пола. Но его это не расстроило — пива больше не хотелось.

Фредерику Грэму не было еще двадцати. Он родился и вырос в Детройте, рано потерял отца. Отчим, владелец маленькой студии рекламных фильмов, невзлюбил парня; напиваясь, часто издевался над ним. Но именно у него Грэм научился ремеслу и стал кинооператором.

В семнадцать лет он ушел из дома и, купив недорогую камеру, решил поехать в Сингапур и снять там фильм о морских пиратах, про которых так много писала американская пресса. До Сингапура он добрался, но фильма так и не снял. Зато очень скоро пристрастился к наркотикам. Новые друзья, такие же, как и он, наркоманы, приспособили его к порнобизнесу, принесшему неплохие доходы. Но закончилось все это тюрьмой и высылкой из Сингапура.

Грэм перебрался в Гонконг. О фильмах в Гонконге не приходилось и думать. Без связей здесь было делать нечего.

С Ричардом Найтом Грэм познакомился через два месяца после приезда в Гонконг. Стали вместе покупать героин. Фред продал за бесценок свою камеру. Денег не было ни у него, ни у Найта. В полном отчаянии они решились на преступление. Ночное ограбление дало кое-какие средства. Теперь они были скованы невидимой цепью.

Когда деньги подошли к концу, Найт свел Грэма с Энтони Полом, который и предложил им выгодное дельце. Потом поездка в Бангкок, и вот он сидит в этом баре и ждет, когда ему начнут объяснять, что он должен делать.

Когда Фрэнсис Моначино, числившийся вторым секретарем посольства США, вошел в бар, Тони не сразу узнал своего старого приятеля. Темные очки, закрывавшие половину лица, парик со спущенной на лоб челкой, выцветшая спортивная майка с надписью «Кока-кола» придавали ему сходство с завсегдатаями ночных притонов Бангкока. Фрэнк неуклюжей походкой, широко расставляя короткие сильные ноги, подошел к столику и бесцеремонно уселся на пустующий стул.