Кровь на эполетах

– Что?! – он вскочил. – Вы посмели явиться ко мне с этим? Вы наглец, господин посланник! Помнится, в Москве я обещал вас расстрелять. Пришло время исполнить обещание.

– Сначала выслушайте, – поспешил я. – Приговоренный к казни имеет право на последнее слово.

– Хорошо, – сказал он, опускаясь в кресло. – У вас пять минут.

– Для начала вопрос: что случается с государством, армия которого капитулировала?

– Обычное дело, – пожал он плечами. – Его территорию займет противник. Ограбит население, обложит государство контрибуцией. Может свергнуть прежнего монарха и поставить своего. Или аннексировать земли.

– А теперь факты, ваша светлость. Аннексия Франции России не нужна – у нее достаточно своих земель. В моем времени русская армия во Франции никого не грабила и ничего не разрушала. За все платила. Когда русские возвращались домой, их провожали с цветами.

Даву насупился. Ага, забрало. Вспомнил, как вели себя французы в России?

– Теперь о власти. Давайте представим: вы вручаете шпагу моему императору и тут же получаете ее обратно. Две армии встают плечом к плечу и отправляются в Париж. Там Сенат низлагает Регентский Совет и отправляет семейство Бонапартов туда, где ему самое место – пасти коз на Корсику.

Уголки губ маршала тронула улыбка. Угадал. Достали тебя Бонапарты.

– Вместо прежнего Совета регентом при малолетнем императоре Наполеоне до его совершеннолетия становится лучший маршал империи, герцог Ауэрштедский, князь Экмюльский Луи-Николя Даву. Мой император и регент подписывают договор о вечном мире, после чего русская армия отправляется домой.

– Полагаете, Сенат утвердит мое назначение? – сощурился маршал.

– А куда он денется? Если под окнами встанет Старая гвардия с ружьями и примкнутыми штыками – проголосуют единогласно, – заверил я. – Можно и пушки прикатить. Хотя, думаю, излишне. Ваше назначение Париж встретит с радостью. На улицах будут танцевать.

– Ваш император согласится сохранить трон за сыном Бонапарта?

– Почему бы нет?

– Британцы хотят видеть Бурбонов.

– Разве Англия победила в войне? Сколько лет они возятся в Испании? Чья армия стоит сейчас у Лейпцига? Решать будет русский император, а он не сторонник Бурбонов. Эта династия сойдет со сцены. В моем мире так и произошло. Последним императором Франции был племянник покойного Бонапарта Наполеон третий.

В глазах Даву мелькнуло удивление. Ну, да, я об этом ранее не говорил.

– Хорошо, – сказал он, подумав. – Пусть так. Но границы 1792 года… Регентскому Совету ваш император обещал другое.

– Границы можно обсуждать, – не стал спорить я. – Это мое личное предложение. Император, отправляя меня к вам, не давал строгих инструкций. Почему предлагаю это условие? У Франции не останется врагов. В моем времени, утвердившись в старых границах, она получила мирную передышку на несколько десятилетий. Благодаря чему успешно развивалась и стала могущественной державой на континенте. Зачем вам нищие княжества и герцогства, за которые вдобавок придется воевать? На планете полно земель. В девятнадцатом веке европейские государства будут богатеть за счет колоний. Посмотрите на Британию. Чтоб она значила без Индии и других земель за океаном? Впрочем, можете поступить, как вам заблагорассудится.

– Подождите в приемной! – велел маршал. – Мы с генералом обсудим ваше предложение.

Ждать мне пришлось больше часа. Адъютанты поглядывали на меня, но разговор не заводили. Я, в свою очередь, не стремился. Внутренне переживал случившийся разговор. Я прошел по лезвию ножа. Или еще нет? Стукнет Даву моча в голову, и за мной придет расстрельная команда. Кирдык посланнику. Груша останется вдовой, Маша осиротеет…

Мои грустные мысли прервал Маре.

– Зайдите, граф! – сказал, растворив дверь кабинета.

Я подчинился.

– Передайте это вашему императору, – маршал протянул мне пакет. – На словах: в семь утра жду ваших парламентеров. Следует обсудить церемонию. Генерал вас проводит.

Неужели срослось? Ай да, Платон, ай да, сукин сын! Я забрал пакет, сунул его в сумку на боку и пошел к двери.

– Погодите, граф! – окликнул маршал.

Я встал и повернулся.

– Император Наполеон второй… Каким он был в вашем времени?

– Унаследовал от отца ум и отвагу, – ответил я. – Из внешности – только нос. Очень красивый юноша – стройный, с тонкими чертами лица. Его с матерью отправили в Вену, где мальчик рос, никому не нужный. Умер в двадцать один год от туберкулеза. Многие, однако, сочли, что принца отравили – слишком многим мешал. Ибо его имя могло поднять народы в Европе.

– Этот туберкулез… Вы сможете его вылечить?

– Вылечить – нет, здесь не существует нужных лекарств. Но я знаю, что делать, дабы им не заболеть. Это и вам нужно, ваша светлость, в моем времени вы умерли от туберкулеза.

– Хорошо, – торопливо кивнул Даву. – Мы поговорим об этом позже.

Глаза мне на обратном пути не завязали, из чего следовало, что врагом более не считают. Это получило подтверждение за аванпостом.

– До свиданья, граф! – Маре протянул мне руку, которую я охотно пожал. – Знайте: если все сбудется, в моем лице у вас появится верный друг.