Кровь на колёсах

— Я думаю, что любой руководитель должен быть авторитетом у подчиненных. Они должны верить ему и всегда рассчитывать на его опыт и поддержку. Особенно здесь, в Казахстане, где собраны сотрудники из многих регионов Союза.

— Ладно, Абрамов, мы с Сычевым пойдем дальше, а вы побеседуйте с Кондратьевым, — сказал Лазарев, — он хочет поговорить с вами по целому ряду вопросов.

Они встали с Сычевым и, еще раз взглянув на плац, направились к двери.

— Читая ваши отчеты из Аркалыка накануне выезда сюда, — перешел к делу Кондратьев, — я не мог не заметить, что вы оперируете хорошими оперативными сведениями, которые позволяют вам обходить расставленные недругами ловушки. В качестве примера можно привести случай с гражданкой Штерн. Скажите мне, Виктор Николаевич, как вам удалось создать здесь пусть небольшую, но действующую агентурную сеть? Кто вам помог? Местные товарищи из КГБ, или вы сами сумели?

— Виктор Степанович! Вы где раньше работали? — спросил я его прямо. — Наверное, там, где люди больше удивляются, чем что-то делают. А я все время работаю с уголовниками. Это сейчас стало модно называть их организованной преступностью. А для меня они все одинаковые. Это у вас так принято, что любой вызванный к вам человек дает согласие на сотрудничество. А у нас, в МВД, по-другому. Мы не оперируем в беседах с преступниками словами «Родина» и «государство». У нас все проще — человеческий страх. Страх перед подельниками, ну и перед государством, разумеется. И деньги, представьте себе, деньги! Конечно, таких больших денег, как у вас в конторе, у нас нет. Но того, что мы выдаем своим людям, им вполне достаточно. Вот в чем наша с вами принципиальная разница в методах. Мы можем работать везде, в отличие от вас.

Я замолчал и, отвернувшись от собеседника, стал смотреть в окно.

— А кто вам сказал, что я из КГБ? — спросил Кондратьев.

— Чтобы это понять, надо разбираться не только в людях, но и в методиках работы КГБ. Вы сами выдали себя — своими вопросами, поведением и явным пренебрежением к работникам МВД. Да, еще подумал: зачем Москве присылать в Аркалык вас, если я уже начал здесь работу? Значит, у вас будет совершенно другая задача. Вы же приехали сюда не заменить меня, а работать по линии комитета, параллельно со мной.

— Да, Виктор Николаевич! Ну и логика! Не хотелось бы оказаться среди ваших врагов, — дружески улыбнулся Кондратьев.

— А вы и не старайтесь в них угодить. Не делайте ошибок, подобных той, что сделали сегодня, встретившись с моими подчиненными. Я вам не враг, и не нужно копать то, что уже давно вскопано. Я ясно выразился?

Кондратьев встал, попрощался со мной и направился в кабинет, в котором некогда работали Ныров и Пашуков.

* * *

Когда за Кондратьевым закрылась дверь, я оделся и вышел на улицу. Оглядевшись, перешел дорогу и направился в сторону городского универмага.

«Комсомолец, — думал я про Кондратьева. — Сидел, наверное, на Лубянке, протирал штаны. Тоже, наверное, за медалью или за должностью приехал. Их прямо как пчел на мед тянет сюда. Посмотрим, на что ты способен».

Я хорошо помню свою первую встречу с работником Комитета государственной безопасности. Это произошло на последнем курсе института. Мои ребята из группы, которые привыкли щеголять по институту в джинсах, вдруг неожиданно стали по очереди приходить на учебу в строгих костюмах и при галстуках. На мои приколы и вопросы о смене образа они отмалчивались. Однажды, вернувшись после учебы домой, я застал заплаканную мать.

— Мама, что случилось?

Она достала из кармана фартука сложенный вдвое листок бумаги и протянула его мне. Это была повестка, в которой меня просили прибыть в КГБ. Я аж присел!

— Ты что-то сделал? Почему тобой интересуется КГБ? — сквозь слезы спросила мать. — Я всегда знала, что все эти длинные волосы, джинсы и гитара до добра не доведут.

— Мама! Не хорони меня раньше времени. Я ни в чем не виноват и не знаю, зачем меня вызывают. Ну, поговорят там со мной и отпустят. И сейчас не тридцать седьмой, когда люди просто так пропадали.

Ни я, ни мать не спали в эту ночь. Я все думал, зачем я мог понадобиться КГБ, но в голову ничего не приходило.

Утром я привел себя в порядок, надел костюм, повязал галстук и направился на Дзержинского, 19 — в Комитет государственной безопасности.

Я долго стоял напротив здания КГБ, не решаясь перейти дорогу и открыть потемневшую от времени дверь. Наконец, собравшись с духом, перешел дорогу, открыл массивную дверь и вошел.

Стоявший на посту прапорщик с синими петлицами взял у меня повестку.

— Подождите минутку, — произнес он и кому-то позвонил. — Ждите, вас вызовут.

Я присел на железный стул и стал ждать. Мимо меня деловито сновали молодые мужчины.

— Абрамов, — вдруг услышал я и, подняв голову, увидел человека, махавшего мне рукой.

— Паспорт у вас с собой? — поинтересовался он.

Я кивнул и достал паспорт.

Мы вместе вошли в неприметную дверь и оказались в небольшом кабинете, в середине которого стоял стол и один стул.

— Присаживайтесь, — предложили мне. — Меня зовут Смолин Виталий Павлович. Комсомолец?

Я опять кивнул.