Кровь на снегу

– Я не понимаю тебя, Улав. Почему ты решил спасти меня? Меня? Ты, такой хороший, меня, такую жалкую?

– Ты не жалкая.

– Что ты об этом знаешь? Ты даже ни о чем меня не спросил, ничего не выяснил.

– Я знаю, что сейчас ты здесь, со мной. Но это временно.

– А потом? Скажи, что ты доберешься до Даниэля раньше, чем он до тебя. Скажи, что мы уедем в Париж. Скажи, что мы так или иначе наскребем денег на жизнь. И все равно тебе будет любопытно, кто она, женщина, которая смогла стать любовницей собственного пасынка. Потому что такой женщине нельзя полностью доверять, верно? Такой талант к предательству…

– Корина, – сказал я и потянулся за сигаретами, – если тебя мучает вопрос, что мне будет любопытно, а что – нет, ты можешь мне все рассказать. Я просто считаю, что ты должна решить сама.

Она легко укусила меня за предплечье.

– Ты боишься того, что я могу рассказать, да? Ты боишься, что я расскажу тебе, что я совсем не такой человек, какого ты хотел бы во мне видеть?

Я вынул сигарету, но не мог найти зажигалку.

– Послушай. Я – человек, который сделал своим хлебом насущным убийство других людей. И я согласен, что образ жизни людей может быть разным, как и движущая сила их поступков.

– Я тебе не верю.

– Что?

– Я тебе не верю, я думаю, ты просто пытаешься кое-что скрыть.

– Скрыть что?

Я услышал, как она сглотнула.

– Что ты меня любишь.

Я повернулся к ней.

Лунный свет из окна отражался в ее влажных глазах.

– Ты меня любишь, дурачок.

Она несильно ударила меня по плечу, повторяя: «Ты любишь меня, дурачок, ты любишь меня, дурачок», и по ее щекам потекли слезы.

Я прижал ее к себе, и мое плечо сначала потеплело, а потом похолодело от ее слез. Теперь я видел зажигалку. Она лежала на пустой красной коробке из-под пиццы. Если я раньше и сомневался, то теперь знал наверняка. Ей нравилась Большая особая. И я ей нравился.

Глава 15

Вечер накануне Рождества.

Снова похолодало, но на этот раз погода была мягкой.

Я позвонил в туристическое бюро из телефонной будки на углу, где мне сообщили стоимость авиабилетов в Париж. Я пообещал перезвонить и набрал номер Рыбака.

Без всяких вступлений я сказал ему, что хочу получить деньги за устранение Хоффманна.

– Мы говорим по открытой линии, Улав.

– Тебя не прослушивают, – сказал я.

– Что тебе об этом известно?

– Хоффманн платит одному парню в Телефонной компании, у которого есть список прослушиваемых телефонов. Никого из вас в списке нет.

– Я помогаю тебе решить твою проблему, Улав. Но почему я должен платить за это?

– Если Хоффманна не станет, ты сможешь много заработать, поэтому для тебя это все равно мелочь.

Наступила пауза, но длилась она не долго.

– Сколько?

– Сорок тысяч.

– Хорошо.

– Наличкой, заберу завтра утром в магазине.

– Хорошо.

– И еще. Я не буду рисковать и не приду в магазин сегодня вечером, люди Хоффманна у меня на хвосте. Пусть машина подберет меня за стадионом «Бишлетт» в семь.

– Хорошо.

– Вы достали гробы и машину?

Рыбак не ответил.

– Прости, – сказал я. – Я привык все делать сам.

– Если у тебя больше ничего…

Мы положили трубки. Я стоял и смотрел на телефонный аппарат. Рыбак без всяких колебаний согласился на сорок тысяч. Я бы обрадовался и пятнадцати. Неужели он, крохобор, этого не понял? Не может быть. Этого просто не может быть. Я продал себя задешево. Я должен был попросить шестьдесят. Может, восемьдесят. Но теперь уже слишком поздно, надо радоваться, что я хотя бы один раз сумел изменить условия сделки.

Обычно, когда до операции остается больше одного дня, я нервничаю. А потом я начинаю обратный отсчет и становлюсь все спокойнее и спокойнее.

В этот раз все было так же.

Я заскочил в туристическое бюро и забронировал билеты в Париж. Там же мне порекомендовали один пансион на Монмартре: недорогой, но уютный и романтичный, по словам женщины за стойкой.

– И прекрасно, – произнес я.

– Подарок на Рождество?

Женщина улыбалась, делая заказ на фамилию, очень похожую на мою, но не до конца. Сейчас пока рано, исправим ее прямо перед отъездом. Имя женщины было написано на значке, прикрепленном к зеленому жакету, который наверняка являлся униформой сотрудников бюро. Она была сильно накрашена, на ее зубах виднелись табачные пятна, кожа покрыта загаром. Наверное, сотрудникам бюро дают бесплатные путевки на юг.

Я вышел на улицу, посмотрел направо и налево. Скорее бы стемнело.

По дороге домой я обнаружил, что шагаю и передразниваю Марию:

– Это. Все.

К пяти часам я упаковал два чемодана.

– Можем купить все, что тебе потребуется, в Париже, – сказал я Корине, которая нервничала значительно сильнее, чем я.

К шести часам я разобрал, почистил, смазал и собрал пистолет. Заполнил магазин. Принял душ и переоделся. Я тщательно продумал все, что должно произойти. Отметил, что ни в коем случае не должен поворачиваться спиной к Кляйну. Я надел черный костюм и сел в кресло. Я потел. Корина мерзла.

– Удачи, – произнесла она.

– Спасибо, – сказал я, поднялся и вышел.

Глава 16

Я переступал ногами, стоя в темноте за старым конькобежно-футбольным стадионом.