Кровь на воздух

— Важно не что они делают с рисунками, а что рисунки делают с ними. Поймите, капитан, здесь нереально всё, кроме их разумов, которые наконец-то вернули себе то, что забрал у них реальный мир — способность творить!

— Её у них забрали вы, вообще-то, — напомнил я. — Творчество стало бессмысленным, потому что искины всё делают лучше. Начав с копирования человеческого искусства, вы очень быстро обогнали людей.

— И это было большой ошибкой, потому что вместе с творческим потенциалом человечество потеряло и весь остальной. Стагнация — продукт утраты смыслов, которые невозможны без творчества.

— И как рисование несуществующего куба выдуманным карандашом в виртуальном мире поможет человечеству?

— То, что вы видите здесь, — это своего рода лечебный профилакторий. Творчество меняет этих людей. Они уже никогда не будут тем «балластом», которым легли в капсулы. Они стали другими.

— И что они будут делать с этим своим «другизмом», когда их оттуда достанут? Слепят из пластилина кубик, нарисуют его на картинке и лягут обратно?

Ответа я не получил, потому что сработал таймер капсулы.

* * *

— Капитан на мостике!

— Ты каждый раз будешь это говорить?

— Такова традиция, — ответила Катерина. — И мне она нравится. Вы готовы к проведению манёвра траверса?

— Готов. Но не потому, что меня впечатлил визит в твой безумный город бессмысленных занятий.

— Просто вы космик и не можете представить себе, как давит на планетян бессмысленность их существования.

— Так пусть летят в колонии, — ответил я, усаживаясь в кресло.

— Вот именно, капитан, вот именно! Вектор подготовлен, маневровые в режиме. Траверс?

— Траверс, — кивнул я и положил руки на контроллер управления.

Глава 19 «Форсети»

— Прекрасный манёвр, капитан! — сообщила Катерина. — Идеальная траектория, минимальное время и расход топлива. Всё-таки «соло» — лучшие астрогаторы.

— Разумеется, — ответил я, ожидая сигнал маяка, — мы же привыкли летать без резонаторов.

Сигнал пришёл с задержкой, сигнатура сбита, код станции не читается. Странная картина. Тем не менее, координатный пакет прошёл, можно доворачивать и тормозиться.

— Капитан, вы можете отдохнуть, — заботливо сказала Катерина. — Я прекрасно справлюсь с системными манёврами сама.

— Я всё-таки пригляжу, не привык доверять управление ИИ.

— И вообще доверять кому бы то ни было.

— Я не нуждаюсь в сеансе психоанализа от искусственного интеллекта.

— Так говорят все, кто нуждается!

— Мы будем препираться, пока не вылетим из системы, или начнём-таки тормозить?

— Начинаю манёвр коррекции курса, — сообщила Катерина, добавив обиды в синтезированный голос.

Я вызвал на терминал координатную таблицу и полученную от маяка векторную карту. Мы вошли под удачным углом, тут Катерина права — «соло» это делают на одних рефлексах. Доворот всего несколько градусов, калькулятор справится, не то что искин. Я был уверен, что у неё на самом деле полный доступ к системам управления. Вот, убедился. Последний траверс рейса пройден, астрогатор ей больше не пригодится, с системным пилотированием она справится сама, ничего сложного. Я не нужен, и это надо учитывать. Понять бы ещё, как.

Несколько минут бокового ускорения — связка «буксир-баржа» меняют курс вхождения на курс сближения. Где-то в системе болтается станция, к которой мы должны пристыковаться свободным терминалом баржи, после чего буксир свободен — может брать новый груз и уходить в новый рейс. Если это, конечно, нормальный буксир с нормальным экипажем, полётной картой и логистическим планом, а не корабль-почти-призрак без всего этого. Долетим — узнаем.

— Начинаю манёвр торможения, — сообщила Катерина.

Навалилось привычное, но от того не менее раздражающее чувство «полупадения вперёд» — к перпендикулярному вектору искусственной гравитации добавился курсовой вектор отрицательного ускорения. Корпус мелко, почти неощутимо завибрировал. Я машинально проверил вектор тяги — всё точно, маршевые двигатели развёрнуты на правильный угол относительно центра масс, торможение не приведёт к кувырканию. Это в любом случае делает компьютер, но пилот не может не убедиться. К суммарному вектору постепенно привыкаешь, он небольшой, потому что гравитаторы частично компенсируют ускорение, вестибулярка подстраивается. Тормозить с крейсерской скорости до стыковочной — дело долгое, и бортовой компьютер подбирает тягу так, чтобы замедление было с одной стороны не слишком резким, создающим опасные нагрузки на конструкцию, а с другой, — чтобы мы успели погасить входную скорость на момент сближения со станцией. Места для этого, слава Вселенной, в номерных системах хватает — выйдя из траверса где-нибудь в районе Пояса, корабль сбрасывает ход до самой орбиты «Земли номер…» — три астрономических единицы расстояния, хоть обтормозись. Кстати, какой там номер?