Кровь над короной

Русский император весьма свободно говорил пусть на дурном немецком языке. И «старый Фриц» мысленно поморщился на такую откровенность – нельзя озвучивать мысли, пусть они и верные, с такой прямотой, свойственной не политику, а скорее военному.

– Да и не передать я вам их хочу, а обменять!

– На что?

Удивлению короля не было предела – с такой прямотой с ним никогда не говорили. Русский монарх долгое время сидел в подземной темнице и еще не научился скрывать свои мысли. Этим нужно воспользоваться – решил про себя Фридрих, но следующие слова царя его буквально ошарашили своей откровенностью, которую любой здравый политик придержал бы для себя и нанес удар в выгодной ситуации.

– Мои генералы настаивают, чтобы я не выводил войска из Польши. Они недовольны итогами войны и требуют вернуть гарнизон Кенигсберга. Особенно яростно выступает фельдмаршал Миних – город и вся северная часть этой провинции перешла к нам и присягнула на верность. Они говорят, что следует начать войну самим, и получить поддержку Австрии. Или дождаться выступления цезарцев, что объявят вашему королевству войну и стать союзниками Вены!

Фридрих сильно удивился такой прямотой, и еще раз искренне порадовался, что русский монарх не прислушивается к мнению своих советников. Или выбалтывает то, о чем следует промолчать.

– А потому, мой брат, прежде чем воевать, давайте попробуем решить этот вопрос к общему удовлетворению. Для России Кенигсберг вопрос престижа, а для вас он может стать отличным обменом на западно-прусские земли, что в руках у поляков. Но треть населения там немцы, хотя можно подсчитать так, что их окажется больше половины. Я думаю, ваши чиновники, кузен, хорошо разбираются в такой арифметике…

Глава 15

Мемель

Иоанн Антонович

полдень 29 декабря 1764 года

– Я думаю, между нашими величествами нужно внести уточнения и поправки в Петербургский мир, который был объявлен два года назад покойным ныне императором Петром Федоровичем, и заключен с подписанием, бежавшей в Голштинию императрицей Екатериной Алексеевной, что сейчас там правит вдовствующей герцогиней.

Сами понимаете, мой кузен, что после таких выкрутасов настоятельно требуется от русской стороны, которую представляет моя особа, его подтверждение и пролонгация. Это требует переживаемый нами исторический момент времени, Россия и Пруссия должны стать по-настоящему дружескими странами на «вечные времена»!

В тишине кабинета негромко произнес Иван Антонович, внимательно смотря на «старого Фрица». Он устал от долгого разговора и бесконечных недомолвок с королем Фридрихом, которого позднее не зря объявят Великим и он это заслужил.

Умный, лицемерный и изворотливый противник!

Если бы не прожитые почти семьдесят лет в прошлой жизни, его бы давно «раздели» и обернули из куля в рогожу, как говорится. Однако Иван Антонович прошел через трудные жизненные перипетии и умел играть словами не хуже прусского короля. А крушение великой страны с «лихими девяностыми» научили демагогии, и с избытком добавили политической фальши и словоблудия, приправленного солидной порцией лицемерия, лживости и расчетливого цинизма.

Все согласно аксиоме – хочешь жить, умей вертеться!

– И как вы это видите, мой кузен?

Король Фридрих чувствовал себя явно не в своей тарелке. Иван Антонович это хорошо чувствовал. И несколько раз пытался посмотреть на положение глазами своего противника.

Ситуация ведь для него крайне щекотливая, как не крути – Восточная Пруссия фактически оголена, войск там нет, а русская армия рядом, в Польше и Курляндии. Итогами мира, заключенного прежней императорской четой, в Петербурге явно недовольны, и новый русский монарх не может не находится под серьезным давлением аристократии, с мнением которой недавний узник обязан считаться. Недовольство русских явно подпитывалось огромной суммой денег, непонятно за что уплаченных соседу, и весьма походивших на контрибуцию.

Разыгрывая ситуацию, Иоанн Антонович несколько раз подглядывал на листок бумаги, где им предварительно были написаны поправки, стараясь, чтобы это выглядело неуклюже – нерадивый ученик втайне от учителя стремится воспользоваться шпаргалкой. Пусть понервничает «брат Фридрих», подумает, в чьих руках император исполняет роль «игрушки», решения которых он сейчас озвучивает.

Выгодное положение, при котором неуступчивость в основных пунктах на переговорах говорит о том, что они не могут быть изменены, но все остальное может быть пересмотрено к взаимной или односторонней выгоде. Никритин сознательно представлял «старому Фрицу» возможность не только полностью, но со значительным прибытком, компенсировать потери за счет третьей стороны, которая, понятное дело, здесь не присутствовала. И тем самым остаться в значительном выигрыше!

– И как это будет выглядеть, мой молодой друг?