Кровь Олимпа

Перси сражался с гигантами-близнецами, Эфиальтом и Отом, а рядом с ним бился бородатый мужчина с трезубцем в яркой гавайской рубашке. Близнецы дрогнули. Посейдон превратил трезубец в огненный пожарный шланг и, выстрелив в гигантов-близнецов мощным зарядом (принявшим форму диких лошадей), вышиб их из Парфенона.

Самое неизгладимое впечатление производила Пайпер. Она скрестила мечи с Перибеей. Несмотря на то что ее противница была в пять раз выше, дела у Пайпер, похоже, шли хорошо. Рядом на белом облачке парила богиня Афродита, швыряла в глаза Перибее розовые лепестки и подбадривала Пайпер:

– Чудесно, дорогая! Вот, хорошо! Ударь ее еще раз!

Когда Перибея пыталась нанести удар, из ниоткуда появлялись голуби и бросались великанше в лицо.

Что же до Лео, то он носился по палубе «Арго-II», стрелял из баллист, метко швырял на головы гигантам молоты и подпаливал их набедренные повязки. У него за спиной у штурвала стоял крепкий бородатый тип в комбинезоне механика и чинил панель управления, отчаянно пытаясь удержать корабль в воздухе.

Самое странное зрелище являл собой старый Тоон, которого забивали насмерть три пожилые дамы – мойры, вооружившиеся по случаю войны медными дубинками. Джейсон решил, что в мире нет ничего страшнее банды бабулек с палками.

Он замечал всё это, как и десятки других схваток, но основное внимание приходилось уделять собственному противнику – Порфириону, царю гигантов, – и богу, дравшемуся рядом с Джейсоном. Зевсу.

«Это мой отец», – подумал Джейсон. Это просто не укладывалось в голове.

Порфирион не оставлял им возможности насладиться моментом: гигант стремительно вращал вокруг себя копье, выпады, замахи смешались в единый вихрь. Джейсон прилагал неимоверные усилия, чтобы просто остаться в живых.

И всё же… Присутствие Зевса вселяло уверенность. Хотя Джейсон никогда не встречался с отцом, о нем напоминали самые счастливые моменты в жизни юноши: устроенный Пайпер пикник в Риме в честь его дня рождения; день, когда Лупа впервые показала ему Лагерь Юпитера; его игры в прятки с Талией в их квартире, когда он еще был маленьким; день на пляже, когда мама взяла его на руки, поцеловала и показала на надвигающиеся грозовые облака.

«Никогда не бойся грома, Джейсон. Это твой отец дает тебе понять, что любит тебя».

От Зевса пахло дождем и чистым ветром. Воздух вокруг него пропитывался энергией. Вблизи оказалось, что его молния приняла вид бронзового прута в метр длиной, заостренного с обеих сторон, со струящимися из обоих концов силовыми клинками – словно наконечники копий из белого электричества. Бог рубанул своим оружием по ногам гиганта, и Порфирион рухнул на свой импровизированный трон, развалившийся под его тяжестью.

– Для тебя не будет трона, – прорычал Зевс. – Ни здесь, ни где бы то ни было еще.

– Тебе нас не остановить! – завопил гигант. – Назад пути нет! Мать-земля пробудилась!

В ответ Зевс разбил трон на куски. Царь гигантов кубарем вылетел из храма, Джейсон бросился вдогонку, за ним по пятам следовал его отец.

Они догнали Порфириона у края обрыва, под которым раскинулись современные Афины. От ударов молний всё оружие в волосах гиганта расплавилось, и капли небесной бронзы стекали с его дредов как карамель. Кожа дымилась и покрылась пузырями.

Порфирион зарычал и поднял копье:

– Ваше дело проиграно, Зевс! Даже если ты меня победишь, мать-земля просто воскресит меня снова!

– Тогда, пожалуй, тебе не стоит умирать в объятиях Геи, – сказал Зевс. – Джейсон, сын мой…

Джейсон еще никогда не чувствовал себя так отлично, настолько признанным, как в тот миг, когда отец произнес его имя. Похожие чувства он испытывал прошлой зимой в Лагере полукровок, когда к нему наконец вернулись стертые воспоминания. Джейсон внезапно осознал, что часть его существа, до сего момента скрытая, сейчас проявилась.

Теперь он не сомневался: он дитя Юпитера, бога неба. Сын своего отца.

Джейсон приблизился к гиганту.

Порфирион изо всех сил взмахнул копьем, но юноша разрубил оружие пополам своим гладиусом. Потом размахнулся и ударил гиганта в грудь, проткнув нагрудник, призвал ветры и сбросил противника с утеса.

С диким воплем Порфирион полетел вниз, а Зевс выстрелил в него молнией. Сверкнувший по дуге заряд белой энергии распылил Порфириона в воздухе. Осталось только облачко золы, осевшей на кронах олив, которые росли на склонах Акрополя.

Зевс повернулся к Джейсону. Энергетические лезвия погасли, и Зевс прикрепил прут из небесной бронзы к поясу. Глаза у бога были серые, как предгрозовое небо. Волосы и борода цвета соли с перцем походили на слоистые облака. Джейсону показалось очень странным, что Владыка вселенной, царь Олимпа всего на несколько сантиметров выше его самого.

– Сын мой, – Зевс сжал плечо Джейсона, – мне так много хотелось тебе сказать…

Бог тяжело вздохнул, и в воздухе раздалось потрескивание, а новые очки Джейсона запотели.

– Увы, как царь богов я не должен выделять своих детей. Когда мы вернемся к остальным олимпийцам, я не смогу произнести в твою честь столько похвал, сколько мне бы хотелось, и наградить тебя так, как ты того заслуживаешь.