Кровь Пяти Драконов

Кампания Двенадцатого Легиона увенчается блестящим успехом – но генерал Север, которому войска будут обязаны победой, погибнет в битве у Серебряных Клыков, и домой вернется лишь его прах. Лишенная твердого руководства семья Келварин не сможет воспользоваться дарами Императрицы и перестанет существовать через пару десятилетий, растворившись в Домах Катак и Сесус.

Мнемон обретет Возвышение во время тренировочного боя с наставником и впоследствии создаст свой Великий Дом, что станет одним из сильнейших в государстве. Сама она превратится в чародейку, политика и мастера боя, и по пальцам можно будет пересчитать Возвышенных, что способны сравниться с ней.

Имя Келварина Севера останется лишь в памяти историков и старых Возвышенных. В конце концов, он был лишь очередным человеком в череде консортов Алой Императрицы, и даже не создал собственную ветвь Династии.

Но его дочь будет помнить своего отца всегда.

Многим судьба дает гораздо меньше.

27.04.2012

Память

Однажды, в далеком детстве, наставник похвалил ее за отлично выученный урок, сказав, что на одном из старых языков ее имя означает «Память». Мнемон, тогда еще не-Возвышенная, пожала плечами и честно ответила, что имя правильное.

Триста восемьдесят девять лет спустя этот разговор всплывает в уме, и она – теперь уже глава Великого Дома, чародейка, мастер боя, одна из самых влиятельных Возвышенных в Царстве – дает тот же ответ.

Глядя на расстилающийся внизу и погруженный в темноту Имперский Город, Мнемон рассеянно поглаживает гладкий и схожий с ее собственной кожей мрамор перил. Ночь уже вступила в свои права, но столица по-прежнему кипит жизнью.

Миновавший день не отмечен значительными событиями. Просмотр почты, ответы на письма (малозначимые диктуются секретарям, важные она пишет сама), очередные доклады о состоянии дел в Доме, новые сведения о политической обстановке на Острове и в Пределе… Обычный день.

Не считая того, что сегодня ей исполнилось четыреста лет.

Она не празднует свой день рождения. Давно не празднует – потому что нет тех, с кем стоило бы разделить этот праздник; большую часть сверстников или старших Мнемон не пожелала бы видеть у себя.

Других она пережила.

Мелкая мысль вызывает из глубин памяти тех, кто погиб у нее на глазах, от ее руки или по ее слову.

Касаясь мрамора твердыми, алебастрово-белыми пальцами, Мнемон вспоминает. Лица и голоса всплывают в уме, кажутся столь же реальными, как и несокрушимый камень дворца вокруг.

Ворик, первый любовник и первый наставник… Мнемон чуть заметно улыбается, вспоминая, как она постигала с ним искусство любви. Даже спустя столько веков она помнит, как выгибалась под его руками, как он входил в нее – то мягко, то резко и быстро, как шептал ей горячие обещания. Она позволяет себе ненадолго погрузиться в образы былого, вспомнить, как содрогалось от страсти юное тело, прижатое к постели сильным и умелым любовником. Как его язык касался самых нежных мест, как его плоть проникала в нее…

Она убила Ворика. Пронзила его сердце руками мастера смерти, одолженного матерью. Иначе было нельзя – слишком уж амбициозен он был, и не остался бы доволен ролью советника. Но в Доме Мнемон может быть только один лидер.

Стал ли он первым в списке мертвецов, как был первым в ее постели? Да нет. Первым был убийца, подосланный Рагарой; его приближение она почуяла посреди ночи и вскочила за мгновение до того, как кинжал рассек подушку, успев дотянуться до рукояти дайклейва. Ее хорошо учили сражаться – волшебный меч снес убийце голову с плеч раньше, чем она сама успела что-то понять, и осознала случившееся одновременно с тем, как фонтан горячей крови окатил ее.

Мнемон брезгливо кривит губы. Даже после стольких лет она помнит, как смывала с себя нежеланные пятна, и как ей было противно смотреть на испорченную постель.

Голову убитого она тогда отправила Рагаре обратно, с благодарностью за интересно проведенную ночь. На полтора года старший брат замолк.

Мнемон уходит с балкона вглубь комнаты, опускается в кресло. Наливает себе вина, пробует на вкус – отличный напиток. Подарок от В’ниф, знак вежливости. Мнемон уважает младшую сестру и считает ее умницей; она даже проявила ответную вежливость и не стала проверять вино на наличие яда.

Разумеется, если понадобится, она убьет и ее – своим клинком, призванным демоном или заклинанием. В’ниф об этом знает. Это всегда придавало их беседам особую степень взаимопонимания.

Она качает головой. Стоит подумать о чем-то более приятном… возможно, о детях? Впрочем, не лучшая смена темы. Рождение и смерть в Алой Династии всегда идут рука об руку, и Дом Мнемон – не исключение. Ей приходилось отдавать тайные приказы, и те ее потомки, что слишком рвались к власти, или потянулись к иным Домам, умирали.