Кровь, пламя и прощение

Нева понурила плечи. Похоже, удача все-таки не улыбнулась ей, и Тэтчер вспомнил ее.

— Если она идет, то и я иду, — сказал Таво.

— Я не против, — ответил Спайк, пожав плечами. — Сюда.

Он провел их через Город к круглой хижине, которая была построена из темно-красного дерева, что повсюду росло вокруг, и была достаточно большой, чтобы вместить дюжину человек.

Бандиты были хорошо вооружены и вели себя мрачно и подозрительно, что было обычным явлением в Кул Корнере — трущобах Р'шары — и некоторых убогих районах Печали. Никто не улыбался. У входа в хижину на пеньке сидел человек и точил длинный нож.

— Спайк вернулся, — крикнул мужчина.

— Впустите его, — донесся через дверное отверстие голос Тэтчера.

— Оставьте оружие здесь. — Спайк указал на их копья. — Ножи и меч тоже.

Таво прислонил копье к стене хижины, и Нева сделала то же самое. Они воткнули свои клинки в землю.

— Им лучше быть здесь, когда я вернусь, — проворчал Таво.

Нева колебалась, не зная, что их ждет. Таво приподнял бровь. Она расправила плечи и откинула шкуры, закрывавшие вход в хижину.

— Добро пожаловать, — поприветствовал их Тэтчер.

Нева посмотрела в его хитрые голубые глаза. Тэтчер отмахнулся от женщины, кормившей его виноградом.

— Хамелеон, — произнесла Нева.

— Единственный и неповторимый, — ответил король. Он улыбнулся, как будто она что-то подтвердила, используя его прозвище. — Вопрос в том, кто ты, голубка?

По ее расчетам, он был примерно в два раза старше ее. Но он оставался таким же заносчивым, как и в их прошлую встречу, когда он пытался перехватить ее задание прямо у нее из-под носа.

Тэтчера окружали самые крупные и крепкие мужчины, которых Нева видела за все эти дни на острове, и самые ухоженные женщины. Женщины, которые даже в этом забытом богами месте имели расчески, румяна, краску для век и откровенную одежду.

— Меня зовут Неважи.

— Значит, ты Да'Валиа, — сказал Тэтчер, поглаживая бороду. — Но я не был уверен из-за количества рогов. Ну, как бы то ни было, мне кажется, что с момента нашей последней встречи многое изменилось.

— Мы уже встречались? — спросила Нева, прикинувшись дурочкой.

— Ну же, — тон Тэтчера говорил о том, что он ни на секунду не поверил ей. — Ты помнишь меня.

— Я помню, что ты перехватывал чужие дела, — сказала Нева, поглядывая на мужчин, которые окружали ее с двух сторон.

— Ах, но моя память острее, — сказал Тэтчер. — Насколько я помню, ты сломала мне руку, и я требую расплаты.

Ее душа ушла в пятки.

— Это было давно, — начала Нева, готовая к спору.

— Сломай ей руку, — приказал Тэтчер.

Её кровь загудела, пробуждаясь к бою. Люди Тэтчера схватили Неву и Таво. Её пару раз пнули, но в этот момент зашевелилась Рука, и расслабляться было нельзя. Один из приспешников Тэтчера ударил ее тяжелой дубинкой по руке чуть ниже локтя. Кость треснула. Нева с воплем упала на колени. Таво ругался на бандитов, что держали его.

Нева изо всех сил пыталась подавить естественное желание высвободить силу и уничтожить Тэтчера и его приспешников. Рука хотела, чтобы ее выпустили, и Нева была готова поддаться этому искушению. Но если она использует Руку, Таво погибнет в пламени, а драконы узнают, что на острове появилась новая сила.

Нева могла бы противостоять бандитам короля и победить, даже с одной сломанной рукой, но тем самым она нанесла бы значительный ущерб окрестностям и горожанам. И при этом могла пострадать сама.

Всё это шло вразрез с ее текущей миссией.

Нева захныкала. Боги, у нее ужасно болела рука. Неве дико хотелось вернуться в прошлое и не ограничиваться швырянием Тэтчера через всю комнату, когда он помешал ее ограблению на Ледниковом Перевале.

— Ты усвоила урок? — спросил Тэтчер.

— Не сомневайся, я это запомню, — выдавила Нева.

— В этом-то и смысл, — сказал Тэтчер. — Надеюсь, с этого момента ты будешь держаться подальше от того, что принадлежит мне.

Таво продолжал бороться с бандитами, ругаясь всё хуже, проклиная их, их матерей и их постельных грелок. Тэтчер махнул своим прихвостням, и Неву с Таво вытолкали из хижины в грязь.

Их отпустили.

Глава 20

Первый Аутон, 1644 г.

Дорогая Элькижи,

Мне больно писать это письмо, и я не знаю, сможешь ли ты вообще его прочитать. Ты не узнала меня, когда вышла из своего огненного обряда, и это разбило мне сердце. Кажется, только вчера я писал тебе с поля боя, так что мне легче выразить на бумаге. Мы скучаем по звуку твоего смеха, по сладкой мелодии твоей песни. Наш дом пуст без тебя.

Навсегда твой брат,

Астианд

————

Т