Кровь, пот и чашка чая. Реальные истории из машины скорой помощи

Полицейские явились незамедлительно, и не успел я им сказать, что мужчина пьян и пытался наброситься на нас, как его задержали и увезли в участок. Только тогда я понял, что в потасовке получил удар в грудь, прямо в область недавно сломанного ребра. Это было больно. Вчера я уже ударился тем же местом, заталкивая в машину каталку с больным, так что теперь задавался вопросом, заживет ли ребро вообще когда-нибудь.

Хотел рассказать вам, о чем я думал, пока прижимал того парня к машине: сначала «упс, похоже, я перестарался», потом (секунд пять спустя) «когда мы вернемся на станцию и заполним „сообщение о происшествии“, наша смена уже закончится, ура!». Судя по скорости, с которой полицейские его задержали, их смена тоже подходила к концу.

Теперь я жду, что староста прочтет сообщение о происшествии и позвонит мне с уточнением, не нуждаюсь ли я в психологическом консультировании…

Мой приятель-полицейский пару месяцев назад прислал сообщение, что выступал свидетелем в суде по делу, в котором пьяный напал на сотрудника скорой помощи. По некоторым деталям я понял, что речь шла обо мне. Пьяницу признали виновным, но штрафа не назначили, так как он был бездомный. Сообщать приятелю, что это я был пострадавшим, я не стал.

Мертвые младенцы

Один из частых случаев, на которые нас вызывают (обычно 1–2 раза за смену) — это вагинальное кровотечение у женщин на сроке около 8 недель беременности. Это практически всегда — выкидыш. К несчастью, для организма нормально отторгать плод, у которого нет шансов вырасти до полноценного младенца. Могу заметить, что в таком случае женщине не приходится вынашивать ребенка, который все равно не сможет в дальнейшем выжить во внешнем мире.

Работая с такими пациентками (часть из них неоднократно пытались достигнуть беременности), я всегда стараюсь проявлять к ним сочувствие и объясняю, что тут нет ничей вины, что ситуация вполне объяснима с точки зрения физиологии.

Из-за количества подобных обращений к нам и непосредственно в больницы (в отделение скорой помощи, где я работал, оказывалось 12–18 таких случаев ежедневно) мы становимся в какой-то мере равнодушны к ним. Да, мы испытываем некоторое сочувствие, но в душе понимаем, что тут ничего не поделаешь и лучше уж пусть все произойдет сейчас, чем через полгода. Тем не менее мы привыкаем видеть, как женщины теряют детей, и больше не испытываем переживаний по этому поводу.

Я не собираюсь устраивать здесь дискуссию на тему абортов; я видел, как их делают, я их не одобряю и предпочел бы вообще такого не знать.

Сначала я думал, что одинок в подобных чувствах и что раз я мужчина, то не стоит мне высказываться по этому поводу. Однако, переговорив с коллегами-женщинами, я узнал, что они ощущают то же самое, что это вполне естественно. И все же меня беспокоит практически полное отсутствие собственных переживаний об умерших детях.

GCS 3/15, подъезжаем

Сегодня было два интересных вызова; об одном я расскажу прямо сейчас, а второго повествования придется подождать до завтра.

Сообщение было обычное: «мужчина, пьяный, полиция уже на месте», — поэтому не буду возмущаться частотой подобных вызовов, все это вы уже слышали от меня раньше…

На месте нас встретил полицейский, который сначала извинился, а потом подвел нас к мужчине лет тридцати. Тот был совершенно точно пьян: коллега подтвердил, что чувствует сильный запах алкоголя. На руке у мужчины были следы от порезов бритвой: такое в последнее время встречается все чаще. Полицейский сообщил, что пациента зовут Джон, но, кроме имени, он больше ничего не хочет говорить.

Мы обратились к «Джону», и он согласился поехать с нами в больницу. Я усадил его в кузов скорой, но он запретил мне прикасаться к себе, так что я не смог взять обычные анализы и выполнить измерения. Он вообще не хотел говорить и просто сидел молча. В какой-то момент «Джон» попытался выйти из машины, но мне удалось уговорить его остаться. (Не спрашивайте, зачем я это сделал; обычно я отпускаю алкоголиков, как только они заявляют, что не хотят в больницу.)

Все шло своим чередом: мы уже подъезжали к больнице, когда он вдруг встал с инвалидного кресла и перелег на каталку. Через 100 метров, у дверей приемного отделения, я попросил его подняться. Потом повторил громче. Потом потрогал пальцем, чтобы разбудить… «Джон» не реагировал. Я установил в его трахею дыхательную трубку — это разбудит кого угодно, но он даже не моргнул, потому что лежал без сознания. Это означало, что пациента надо срочно везти в реанимацию.