Кровь Рима (ЛП)

- Но что? Нет ничего, что противоречило бы моей точке зрения. - Радамист наклонился ближе и пристально посмотрел Макрону в глаза. - Я царь, а ты центурион. Более того, пока мы говорим, я являюсь царем той самой земли под твоими ногами. Это мое царство. Я его правитель. Ты здесь по моей воле. По всем параметрам, которые мы хотим применить, я являюсь твоим командиром, и поэтому я должен командовать этой колонной в отсутствие трибуна Катона. Я согласился с твоим полководцем Корбулоном принять Катона командующим нашей маленькой армией. А в отношении тебя такого обязательства я не брал. Поэтому я говорю тебе сейчас, что буду вести колонну. Понимаешь?

- Я понимаю, Ваше Ввеличество.

- Хорошо, тогда я буду ожидать, что ты будешь выполнять мои приказы, как ты ранее следовал приказам трибуна Катона.

- Нет, Ваше Величество. Я не буду.

Челюсть Радамиста на мгновение отвисла, прежде чем он оправился от шока, вызванного таким прямым ответом. - Предупреждаю тебя, центурион, не переходи мне дорогу.

Макрон расправил плечи.

- Ваше Величество, мои приказы в конечном итоге исходят от императора. И император Рима превосходит любого живого человека. Будь то царь или скромный центурион. В нынешних обстоятельствах вы не являетесь царем. И вы не будете им, пока римские солдаты не вернут вас на трон. Я служу трибуну Катону, потому что трибун назначен надо мной императором. В его отсутствие мой долг – служить непосредственно императору. Не вам. До тех пор, если только этого не требуют его приказы. А они этого не требуют. Я намерен взять на себя командование колонной.

- Ты не будешь командовать мной! И моими людьми.

Макрон посмотрел в ответ, пока он перегруппировывал свои мысли, изо всех сил пытаясь контролировать свой вспыльчивый характер. - Я командую когортой преторианцев. Я также командую вспомогательными войсками. И я командую осадным обозом. В наших интересах, чтобы ваши люди и мои шли вместе, Ваше Величество.

Радамист посмотрел в ответ. - Если ты ценишь свою жизнь, то сделаешь, как я говорю.

- Ваше Величество, я очень дорожу своей жизнью. Но еще больше ценю долг и честь. И мой долг ясен. Пока не выздоровеет трибун Катон, командую я. Вопрос закрыт. Желаю вам спокойной ночи.

Макрон повернулся и направился ко входу в палатку. Двое иберийских телохранителей, стоящих там, скрестили перед ним свои копья, заставляя Макрона остановиться. Он почувствовал, как его пальцы двинулись к рукоятке гладия, прежде чем разум взял верх над инстинктом, и опустил руку. Он наполовину повернулся к Радамисту и приподнял бровь.

Воцарилась тишина и неподвижность, которые, казалось, длились намного дольше, чем несколько ударов сердца, а затем ибериец рявкнул приказ, и телохранители раздвинули свои копья. Макрон прошел между ними и прорычал: - Вам очень не повезет, если вы попробуете это на мне в следующий раз, ребята.

Затем он вышел на прохладный вечерний воздух. Небо на горизонте было пурпурным, а наверху переходило в бархатную тьму, пронизанную мерцанием звезд. Он медленно выдохнул, возвращаясь к римской половине лагеря и быстро помолился.

- Юпитер Наилучший Величайший, я молю, чтобы ты сделал все, что в твоих силах, чтобы вернуть Катона в чувство. Прежде чем я сделаю что-нибудь еще, о чем я могу нахрен пожалеть.

*************

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Через час после рассвета, когда раненых погрузили в повозки, колонна продолжила движение в гористое сердце Армении. За собой римляне и иберы оставили два пылающих погребальных костра. Первый поглотил тела их павших товарищей, и в воздух поднялся густой жирный дым, и утренний бриз поднял дым за колонной, так что они задохнулись от едкого привкуса древесного дыма и жареного мяса, и он на много часов спустя оставался на их одежде. Вторым костром был город Лигея, который почти полностью погиб накануне. На каждой улице полыхали пожары, и огонь, раздуваемый ветром, быстро распространился. Оглядываясь назад, Макрон увидел, что пламя было почти непрерывным, ограниченным стенами, так что город выглядел как огромная костровая яма. Языки пламени хлестали по утреннему небу, и рев и резкие звуки треснувших бревен отчетливо слышались на протяжении первых полутора километров марша. Когда в полдень колонна ненадолго остановилась, солдаты все еще с трепетом оглядывались на толстый столб дыма, поднимавшийся в небеса.

Макрон посмотрел на зрелище, вынул флягу и сделал глоток воды. Он знал, что этот дым должен объявить об их присутствии на значительном расстоянии, и вскоре любопытные появятся на местности, чтобы исследовать его источник. Когда слухи об опустошении Лигеи распространятся по Армении, они узнают, заставит ли этот акт устрашиться людей, которыми Радамист так снова стремился править, или настолько воспламенит их ярость, что они восстанут против него. «Это еще предстоит увидеть», - подумал Макрон. Кроме того, его интересовали более неотложные дела.