Кровь Рима (ЛП)

Иберийцы первыми снялись с лагеря и, пренебрегая рутиной по закапыванию вала обратно в ров, сложили свои палатки и двинулись прочь. Римляне молча наблюдали за их отходом, выстраиваясь для погребального обряда. Мертвые иберийцы уже были похоронены ночью, но их отказ встать вместе с римлянами и почтить память их погибших союзников был воспринят как преднамеренное оскорбление всеми солдатами и офицерами преторианской и вспомогательной когорт. Макрон подумывал бросить вызов Радамисту напрямую и потребовать, чтобы он остановил своих людей, но такая конфронтация могла очень легко выйти из-под контроля, учитывая напряженное столкновение накануне вечером. Поэтому он позволил им уйти, а затем как можно быстрее завершил похоронный обряд, прежде чем отправиться вслед за ними.

Иберийцы оторвались от римлян почти на четыре километра, и по мере того, как расстояние между ними увеличивалось, благодаря медленному продвижению обозов и осадных эшелонов, Макрон послал пращников вперед с приказом преодолеть разрыв между двумя отрядами и удерживать оба в поле зрения. Разделение колонны на марше по территории, которую было разумно считать враждебной, было крайне неудовлетворительным положением дел. «Но лучше идти разделенным, чем драться друг с другом», подумал Макрон. Он надеялся, что уязвленная гордость Радамиста вскоре уступит место разуму, и что он примет командование Макрона над объединенными силами. Это может занять день или больше, но иберийец обязательно должен понять, что его амбиции имеют больше шансов на реализацию, если рядом с ним будут римские солдаты и осадные механизмы.

Внимание Макрона обратилось к крытому фургону, который грохотал по сырой дороге недалеко от людей первой центурии, шагавших под тяжестью маршевых фурок. Откидные створки козьей шкуры были развязаны, и через щель Макрон мельком увидел своего друга, лежащего на скатке, и девушку, сидящую рядом с ним на складках палатки Катона. Он приотстал и пошел в ногу позади повозки.

- Как он поживает?

Берниша повернулась и посмотрела на него, догадавшись о его вопросе, изобразила сон, затем подняла ладонь и покачала ею из стороны в сторону. Макрон разочарованно застонал. Катон был нужен сейчас больше, чем когда-либо. Схватившись за борт фургона, Макрон приподнялся, махнул девушке сдвинуться вперед и занял ее место. Рядом с ним Катон лежал на спине, его тело тряслось, когда повозка грохотала и покачивалась под ним. Он был в тени яркого солнечного света, но пыль покрывала интерьер серой паутиной, и время от времени он кашлял во сне. На нем не было никаких видимых следов сражения, кроме истощения. Ни одной раны. Макрон все еще боролся с мыслью, что его друг может быть поражен какой-то болезнью сердца и ума. У него возникло искушение встряхнуть трибуна и сказать ему, чтобы он взял себя в руки, но он был обеспокоен тем, что такие действия могут помешать выздоровлению его друга.

Одно из колес повозки врезалось в глубокую колею, и фургон сильно покачнулся. Глаза Катона резко открылись, и он с тревогой огляделся, прежде чем увидел Макрона, сидящего рядом с ним.

- Что происходит? Где мы?

- Вновь по дороге на Артаксату, парень. Если можно назвать эту проклятую козью тропинку подобием дороги.

Катон нахмурился, пытаясь сосредоточиться. - А город? Что случилось с Лигеей?

Макрон приоткрыл створки, обнажив столб дыма вдалеке. - Сгорел дотла, как ты приказал.

Катон вздрогнул. -Я приказал? Да ... Да. А люди?

- Все убиты. Мы не взяли пленных.

- Все мертвы?

Макрон тяжело кивнул. Он не получал удовлетворения от подчинения таким приказам и, по правде говоря, считал, что уничтожение Лигеи и ее народа было пятном на репутации Рима и, в частности, на чести Второй когорты. Что еще хуже, по мнению Макрона, это была ошибка. Но приказы были даны, и не его дело их расспрашивать. К тому же было уже слишком поздно.

- Я не должен лежать здесь, - продолжил Катон. Он попытался подняться, но обнаружил, что его тело показалось совершенно свинцовым, и это усилие его утомило. Рука, которую он использовал, чтобы опереться, дрожала, как лист во время шторма. Берниша посмотрела на него с беспокойством и отодвинула Макрона, чтобы поддержать Катона за плечи. Она успокаивающе заговорила и осторожно уложила его обратно на скатку. Катон не сопротивлялся ей и лег на спину с глубоким вздохом, глядя на своего друга.

- Что со мной случилось? Я был ранен?

Макрон покачал головой. - Не то чтобы ранен, парень. Ты просто болен. Хирург говорит, что это истощение и какая-то болезнь сердца. Я не могу тебе сказать большего. Тебе лучше услышать это от него, когда мы разберемся сегодня вечером с лагерем. Я пришлю его к тебе.