Кровь слепа

— Сеньор Ревник ездил в Москву на сход пяти главнейших русских подразделений, где обсуждались наши испанские дела. Было решено, что Юрий Донцов ответственен за убийство двух важных членов одной из бригад, что он самовольно вклинился в бизнес, нарушив договоренности с нашими итальянскими и турецкими партнерами о способах ведения дел. Мы не можем этого допустить. Сход единогласно решил приостановить деятельность Донцова и распустить его группу.

— Все это крайне интересно, — сказала Консуэло, — но что будет с моим сыном?

— Вы должны уяснить себе общую геополитическую обстановку, прежде чем обсуждать частности, — произнес голос. — Кроме того, существует проблема севильского взрыва.

Молчание.

— Я слушаю, — сказал Фалькон, напрягшись каждой клеточкой своего тела.

— Мы держим на крючке тех, кто изготовил бомбу и подложил ее в мечеть.

Сердце Фалькона заколотилось вдвое быстрее; казалось, оно бьется уже в горле. Его охватил порыв жадности, когда готов схватить и заглотать все, что ни протянут. Он вынужден был напомнить себе, что все действия противника рассчитаны и ничего случайного тут быть не может. Значит, это лишь приманка.

— Зачем же вам понадобилось держать на крючке этих людей?

— Вы полицейский, инспектор, — отвечал голос, — и действуете как бы снаружи, лишь делая попытки проникнуть внутрь, мы же находимся внутри, и у нас развязаны руки.

— Вы хотите сказать, что Донцов санкционировал взрыв и что вы этого не одобрили?

— Для широкомасштабной операции, способной изменить весь политический ландшафт и дестабилизировать регион, долгие годы бывший надежным укрытием целого ряда организаций, Донцов должен был получить добро схода. Но он его не имел. Он действовал самовольно и преследуя собственные выгоды.

— Ну а при чем тут сын сеньоры Хименес Дарио? — сказал Фалькон. — Какое он к этому имеет отношение? Зачем вы его похитили и держите у себя?

— По-моему, тут имеет место недопонимание, сеньор инспектор, — сказал голос. — Мы не удерживаем у себя мальчика. Мы — решительные противники впутывания гражданских лиц в наши действия. Это приводит лишь к излишней огласке и привлекает ненужное внимание полиции.

— Так вы не удерживаете Дарио! — воскликнула Консуэло. Отрицание она почти что выкрикнула. — Зачем тогда вся эта беседа?.

— Надо было разъяснить вам некоторые вещи, прежде чем приступать к рассмотрению вопроса о сыне.

— Вы заявили, что я смогу поговорить с ним, если позвоню по этому номеру!

— Одна из наиболее важных вещей, которые вам необходимо уяснить, — это характер людей, с которыми вы столкнулись, — произнес голос. — У сеньора Ревника имеются принципы, своего рода кодекс чести. Этот кодекс может отличаться от вашего, сеньора, или же кодекса инспектора. Но именно благодаря ему Ревник пользуется таким уважением в мире воров в законе. Юрий Донцов же принципов этих не разделяет и не уважает. Он чужак, аутсайдер. Он думает лишь о собственной выгоде. Ему все равно, что за человек Василий Лукьянов, он плюет на его репутацию.

— Но Лукьянов же работал на Леонида Ревника! — воскликнул Фалькон.

— Возможно, вы не в курсе глубокого конфликта сеньора Ревника с Василием Лукьяновым, — сказал голос. — Выбить из неплательщика долг мы считаем позволительным, но избивать и насиловать дочь неплательщика — для нас неприемлемо. Сеньору Ревнику стоило больших трудов и денег вызволить Лукьянова и его дружка из лап правосудия. А в еще большую ярость повергла сеньора Ревника по возвращении его из Москвы кража восьми с лишним миллионов евро, хранившихся в его сейфе. Возможно, вы этого не знаете, инспектор, но красть у вора в законе не полагается, это исключено, и наказание за такое преступление может быть только одно, что в данном случае и осуществило Провидение.

— Превосходно, — сказала Консуэло, почувствовав, что разговор уходит куда-то в сторону, — но если сын мой находится не у вас, то не совсем ясно, что вы предлагаете.

— Нам есть что предложить вам, — твердо сказал голос. — И самым существенным для вас в нашем предложении будет запрет вести переговоры с Юрием Донцовым, который, вероятно, предлагает вам вернуть мальчика, если инспектор сумеет заполучить и вернуть ему деньги и диски, украденные Лукьяновым.

— Вернуть деньги невозможно, они уже в банке, — сказал Фалькон. — А что касается дисков, то содержание их нам известно.

— Возврат дисков их вполне устроит. Они будут счастливы получить их обратно. Там есть из-за чего ломать копья, поскольку вымогательство — очень выгодный бизнес.

Он что-то темнил и не говорил всей правды, как это моментально уловил Фалькон; диски, как он догадывался, являлись чем-то большим, нежели орудие простого шантажа.