Кровь среди лета

За столом сидела женщина лет шестидесяти с волосами морковного цвета. Она сердито посмотрела на Анну-Марию, потом вытрясла из пачки ментоловую сигарету и закурила.

— Это моя мама, — представила женщину Анки.

Они сели.

— Где ваши дети? — поинтересовалась Анна-Мария.

— У сестры, — ответила Анки. — Сегодня у моей кузины день рождения.

— Ваш бывший муж Магнус Линдмарк… — начала Анна-Мария.

Услышав имя своего бывшего зятя, мать Анки будто поперхнулась табачным дымом.

— …сам признался, что ненавидел Мильдред Нильссон, — продолжила Анна-Мария.

Анки Линдмарк кивнула.

— И причинил ей серьезный материальный ущерб.

Анна-Мария прикусила язык. «Серьезный материальный ущерб» — хорошенькое начало для непринужденной беседы! Это курящая женщина с волосами морковного цвета заставила ее так выразиться. «Свен-Эрик, приди и помоги мне», — мысленно взмолилась Анна-Мария. Он умел разговаривать с женщинами.

Анки Линдмарк пожала плечами.

— Итак, все, что мы здесь говорим, останется между нами, — поспешила сказать Анна-Мария, словно пытаясь сгладить свою оплошность. — Вы боялись его?

— Расскажи, почему ты живешь здесь, — разрешила мать.

— Ну… — начала Анки. — Первое время после развода я жила в мамином доме в Пойкки-ярви…

— Мы его продали, — вставила мать, — потому что больше не можем там жить. Продолжай!

— Но Магнус не оставлял меня в покое, он постоянно подбрасывал мне вырезки из вечерних газет со статьями о поджогах и тому подобном… я боюсь жить там.

— И полиция ничего не могла поделать, — невесело улыбнулась мать.

— Он не позволял себе глупостей в отношении мальчиков, это так. Но со мной… Он пьяный мог подняться по лестнице и кричать на весь дом «проститутка!» и тому подобное… стучать ногой в дверь. Поэтому лучше жить здесь, где есть соседи и окна не на уровне первого этажа. Однако эта квартира появилась у меня не сразу. Из дома в Пойккиярви я переехала к Мильдред, это потом уже решилась жить одна с детьми. Это тогда у нее кто-то принялся бить стекла и прокалывать шины… а потом и поджег сарай.

— То есть это сделал Магнус?

Анки Линдмарк опустила глаза, а ее мама перегнулась через стол и наклонилась к гостье.

— В это не верит только полиция.

Анна-Мария не стала объяснять женщине разницу между понятиями «верить» и «уметь доказать», а лишь задумчиво кивнула в ответ.

— Неизвестно, что он может еще придумать, — добавила Анки Линдмарк, — поэтому дети пока живут с сестрой. Хотя, с тех пор как Ларс-Гуннар поговорил с Магнусом, стало вроде полегче.

— Ларс-Гуннар Винса, — пояснила мать. — Бывший полицейский, сейчас на пенсии. Он председатель местного Общества охотников и как будто пригрозил Магнусу исключением из этой организации.

Конечно, Анне-Марии было известно, кто такой Ларс-Гуннар Винса. Ему оставался год до пенсии, когда она только начинала в Кируне. Однако вместе им работать не пришлось, поэтому Анна-Мария не могла сказать, что знает этого человека. У Ларса-Гуннара был умственно отсталый сын, и Анна-Мария хорошо помнила, как она узнала об этом. Как-то раз Ларс-Гуннар и один его коллега задержали девушку-наркоманку, устроившую скандал в торговом центре. Прежде чем обыскать юную нарушительницу, Винса спросил, есть ли у нее шприц. «На кой он мне здесь? — ответила та. — Я храню их дома». Тогда Ларс-Гуннар сунул ей в карман руку и укололся. Девушку доставили в участок с распухшей губой и разбитым носом. Коллеги выгородили Ларса-Гуннара. Шел девяностый год. Результатов теста на СПИД приходилось ждать шесть месяцев. Тогда в участке много говорили о Винсе и его шестилетнем сыне. Мать бросила мальчика, и Ларс-Гуннар — единственный, кто у него оставался.

— Итак, Ларс-Гуннар говорил с Магнусом после пожара? — переспросила Анна-Мария.

— Нет, скорее после случая с кошкой, — поправила ее Анки.

Анна-Мария замолчала в ожидании пояснений.

— У меня была кошка, — начала Анки и закашлялась, словно что-то попало ей в горло. — Ее звали Скроллан. Когда я переезжала в Пойкки-ярви, то хотела взять ее с собой. Я звала ее, но все без толку: кошка куда-то подевалась. Тогда я решила, что заберу ее позже, когда она объявится. Я сильно переживала, но мне очень не хотелось встречаться с Магнусом. А он надоедал и мне, и маме своими звонками даже по ночам. И вот как-то раз он позвонил мне на работу и сказал, что повесил на дверь квартиры пакет с моими вещами.

Анки замолчала.

Ее мать выпустила в сторону гостьи облако табачного дыма, которое вмиг развеялось.

— В пакете лежала Скроллан, — продолжила она за дочь, — и пять ее котят.

— У них были отрублены головы. По сути, я увидела клубок окровавленной шерсти.

— И что вы предприняли?

— А что мы могли предпринять? — спросила мать. — Ведь в полицию обращаться не имело смысла, об этом нам сказал и Ларс-Гуннар. Если бы они мучились, можно было бы обвинить Магнуса в жестоком обращении с животными. Но поскольку он отрубил им головы, вероятно, они умерли мгновенно. Если бы речь шла о породистых кошках или, скажем, о какой-нибудь охотничьей собаке, мы потребовали бы от Магнуса возмещения ущерба. Но ведь Скроллан была самая обыкновенная.