Кровь цвета хаки

Из оцепенения Долгушина вывел выстрел снайпера – пуля попала в колесо машины, которое гулко хлопнуло. Верзила вскрикнул, получив отлетевшим камешком прямо в лоб. Наверное, подумал, что в него попала пуля. Звук взорвавшейся шины привел в чувство старлея. Не теряя ни секунды, Долгушин по-лягушачьи отскочил в сторону, в кусты. И в тот же миг на том месте, где он только что находился, подлетели два фонтанчика пыли – Зубр выстрелил.

«Вот ведь падла!» – успел подумать Долгушин, переводя автомат в режим одиночных.

Тяжело уворачиваться, когда в тебя стреляют сразу из двух точек. Причем одна неизвестно, где находится, а вторую нельзя обезвредить, по крайней мере, прилюдно. Иначе могли не так понять. Зубровские бойцы по-любому впряглись бы за командира, пусть даже и временного. Им вряд ли объяснили, что к чему. А Долгушин, на свою беду, конфликтовал с этим амбалом при всех, в открытую. Неправильные выводы могли сделать его солдатики, если бы увидели, что старлей завалил его. И грохнули бы на месте, в ответку.

Обходя стороной сектор обстрела снайпера, Долгушин рванул к громиле. Пора было разобраться раз и навсегда с этим делом. Поставить точку.

– Убью, мразь! – прорычал тот, увидев старлея.

Схватки двух командиров бойцы не увидели – отбивались от снайпера. Тем лучше для них, потому что если бы кто попытался в этот момент остановить Долгушина, то сразу же получил бы в морду – старлей уже не церемонился. Дикая ненависть овладела им, и он без разбора, не обращая внимания на крепкие ответные удары противника, молотил того, словно отбивную.

Зубр тоже в долгу не оставался. Отвечая на хаотичные тычки, он пару раз заехал старлею в лицо и рассек ему бровь. Но Долгушина это не смутило. Истекая кровью, он с утроенной силой бросился в очередную атаку.

В какой-то момент потасовка вышла за границы укрытия, и оба вывалились на простреливаемую территорию. Снайпер отреагировал мгновенно. Сухо щелкнуло у ног, словно невидимый надсмотрщик ударил плеткой. Долгушин схватил Зубра за грудки и попытался опять втащить за укрытие – позволить убить громилу кому-то другому он не хотел. Но здоровяк вырвался из цепких объятий противника. За что и поплатился. Чавкнуло, и плечо лейтенанта пронзила острая боль. Зубр непонимающе глянул на свою внезапно безжизненно обвисшую руку. На том месте, где раньше была нашивка принадлежности бойца к гарнизону ОБВС, теперь зияла черная дыра, из которой сочилась густая кровь. Зубр захрипел, в панике попытался остановить кровотечение, но еще одна пуля снесла ему всю верхнюю часть головы, и он сразу же затих.

Долгушин не растерялся. Отпустив уже не представляющего для него интереса противника, он заполз обратно за машину. Трясущимися руками достал валяющийся в пыли автомат и крикнул во все горло:

– Все к «Тигру»!

Ему было плевать, кто успеет добраться до внедорожника. Это их проблемы. У него своих забот хватало. Но собрать хотя бы часть бойцов нужно было обязательно. Своих.

«Это даже хорошо, что Зубр от пули стрелка подох, – внезапно подумал старлей, глядя на распростертое тело. – Ко мне претензий не будет. Хотя, если они отправили его, чтобы убрать меня, то это не будет иметь значения. Все равно провернут так, что крайним окажусь я. Всех собак спустят. Валить надо».

Желание запрыгнуть в машину и надавить до упора педаль газа стало вдруг нестерпимым. Долгушин даже сел в кабину, но с трудом заставил себя убрать ключ зажигания от замка.

«Нет, не сейчас. От них все равно не убежишь. Они найдут. Из-под земли достанут. Нужно найти Корсара. С помощью него можно выторговать себе жизнь. Теперь он – мой билет выбраться отсюда. Еще повоюем! Рано списали Долгушина!»

– Шевелитесь, мля! В машину. Резче.

Подползших солдат мертвый Зубр не смутил, его обошли стороной, будто это был прошлогодний валежник, и быстро запрыгнули в автомобиль. У воинов взгляд на смерть проще.

– Колесо же прострелено, – напомнил один из солдат.

Долгушин отмахнулся: главное тронуться, а на сплющенном колесе можно хоть и не быстро, но все же ехать.

– Что за перец стреляет, ек-макарек? Комендантский час же, вышли все, – возмутился второй, помогая перевязать напарнику раненую ногу.

– Сейчас узнаем, – прорычал старлей и вывернул руль вправо.

* * *

Корсар открыл глаза и в первые мгновения не поверил, что жив: ему казалось, что он еще пребывает на том свете, а то, что он сейчас видит вокруг, – всего лишь одна из предсмертных иллюзий. Но когда совсем рядом просвистели пули, он понял, что все еще находится в Зоне, где эти звуки так же привычны, как кваканье лягушек на болоте.

«Значит, промазал стрелок? Тогда что же заставило меня повидать Кэпа? Нет, ранение было, и, кажется, прямо в голову». Он отчетливо помнил ту нестерпимую боль, словно в башку засунули динамитную шашку и подорвали.

Корсар потрогал лоб, нащупал на боку повязку, сделанную из шапки. Ткань насквозь пропиталась засохшей уже кровью.

«Задело знатно, но боли уже не чувствую», – подумал Неприкасаемый, оголяя рану. Но вместо ожидаемой развороченной мясом наружу дырки обнаружил лишь небольшой затянувшийся шрам.