Кровь у всех красная (СИ)

У Изуны проблем с Сенджу не возникло. Он просто вышел к ним, робко улыбнулся, помахал ручкой и сказал:

— Привет.

Суровые вражеские шиноби дружно дрогнули.

Изуна рано понял, что взрослые — тупые обманщики, которые ничего не знают о мире, знать не хотят и не хотят, чтобы ты узнал. Они говорили: «Ты должен скрывать свои эмоции, ты не должен показывать слабости», — но зачем скрывать, если от одного полного надежды взгляда маленького Изуны-чана взрослые превращались в послушное, на всё готовое желе. Зачем нужно что-то скрывать? Зачем лишать себя такого мощного оружия?

И Учиха Изуна стал на путь покорения милоты.

Во время долгих наблюдений он заметил, что милым считается то, что побуждает человека его защищать. Особо — детская внешность и детская же беспомощность. Хрупкость цветка. Ни от чего не защищающий пушок котёнка. Смешные неловкие лапки щенка. Чтобы у человека появилось желание защищать, нужно, необходимо, обязательно надо показать ему свою уязвимость. Что шло вразрез со всеми наставлениями взрослых.

Но показывать надо не абы как. В испуганную крысу летит кунай, испуганного котёнка гладят и кормят. Капризного ребёнка пинают под зад, а вежливого и делающего вид, что изо всех сил старается — жалеют. Действует не всегда и не на всех… Но гораздо больше, чем принято считать. Зато в бою точно не поможет, из-за чего Мадаре скрепя сердце приходилось его тренировать. Не то чтобы Изуна был сильно против… Он хоть и умел быть милым, но всё же оставался задиристым засранцем Учихой и был всегда не прочь подраться.

Это не значило, что внутри него сидит злобный коварный монстр, который просто носит маску милого мальчика, нет. Маски — это вообще фигня. Создаются сложно, особенно если качественные, управляются тяжело, да ещё и имеют свойство прилипать. Да ну к чёрту такой геморрой! Он действительно был милым мальчиком, просто умел очень хорошо это показывать. Да так, что почти забывалось, что этот мальчик — один из сильнейших бойцов клана. Мадара частенько называл его заразой или подлецом, просто чтобы напомнить себе и меньше вестись.

Не сказать, чтобы это особо помогало.

В общем, нии-сан знал, кого отправлять в стан врага. Если думать хладнокровно, то лучшего кандидата не найти. Но всё равно обидно.

— Хаширама-сан, можно я вас обниму?

Сенджу, если и удивился, то виду не подал.

— Конечно, какие вопросы? — проговорил он, открывая объятия.

— Вииии! — восторженно запищал Изуна и повис у него на шее. — Как здорово! Я уж боялся, уговаривать долго придётся! Обнима-а-ашки!

Тёплое тело в руках, не пытающееся его убить, чем не начало доверия?.. Кроме того, он уже давно планировал полапать Хашираму.

Сенджу к повисанию на себе отнесся спокойно. Его не удивило ни само желание Изуны — и так ясно уже, что Учиха очень тактилен — ни искренность, с которой его обнимали. Хаширама вообще не понимал, почему простые проявления чувств временами вызывают у людей столько проблем. Почему нельзя обнять, если хочется. Сказать, что скучаешь. Признать, что кто-то тебе нравится — пусть не перед всеми, но хотя бы перед собой.

Изуна ему нравился — и тем, что умел выпускать эту искренность, пусть и по большей части как оружие, и просто сам по себе. Так зачем отравлять хороший вечер и приятные обнимашки подозрениями?

Тем более, необоснованными?

*

Утро началось… Собственно, утро никак не началось. Дураков будить Мадару в клане Учих не нашлось — возможно, вымерли при предыдущих попытках. Тобирама, чутко вскинувшийся, когда кто-то прошел чуть ближе к дому, чем стоило, убедился, что жуткий-злобный-кровожадный Учиха его за ночь не придушил и даже не попытался. И вообще спит сном счастливого праведника, ничуть не беспокоясь, что тут рядом не связанный Сенджу.

Желание сделать какую-нибудь пакость тут же возникло, но Тобираме было настолько сонно, лениво и в кои-то веки не нужно никуда спешить и ничего делать, что дальше мысли пририсовать Мадаре узоры на лице водостойкими чернилами не ушло. Более того, Сенджу оценил, что глава Учих во сне не вертится, не пинается и успешно заменяет собой печку. Разве что норовит зацапать, как любимую подушку, но пока он делает это достаточно аккуратно, можно и потерпеть. Так что Тобирама зевнул, повернулся на другой бок и закрыл глаза, намереваясь отоспаться впрок.

Мадара, насторожившись от движения, снова расслабился. Сквозь сон он почувствовал, что тело рядом имеет непривычные габариты и запах, и лишь через секунду до него дошло, что это не Изуна.

— Нифигасе у тебя обнимательность, — поделился Учиха наблюдением, потираясь носом о плечо. — А по хмурой роже ни за что не догадаешься.

— Учиха, спи, — буркнул Тобирама, которому было откровенно лень разводить разборки с утра, пусть и не пораньше. — Кто-то вчера стонал, что злобный я его разбудил.

— А я уже выспался. Работать пойдём?.. Хотя нет, ладно, уговорил, ещё полежим…

Сенджу захапали плотнее, к спине прижалось горячее и разве что не мурлыкающее тело.

— На обогреватель бы тебя пустить… — поделился мелькнувшей мыслью Тобирама.