Кровь времени

Только этого ей не хватало — ночной сторож пялится на нее из тьмы! Сколько времени он следил за ней? У него что, не нашлось занятия поинтереснее? В этот час, в Мон-Сен-Мишель… может быть, и не нашлось… Она только тихо улыбнулась бы, если бы пятнадцатилетний подросток пришел подглядеть, как она раздевается, но Людвиг… Это же взрослый человек, отвечающий за свои действия… «Законченный идиот!» — констатировала Марион и поклялась как следует проучить его при ближайшей встрече. Следовало найти такие язвительные слова, чтобы задеть его за живое и навсегда отбить охоту подглядывать за ней по ночам.

К этому моменту желание продолжать чтение полностью испарилось: уже не хотелось мысленно погружаться в атмосферу Каира 1920-х годов и еще меньше — зажигать для этого ночник.

Она ворочалась в постели, пытаясь найти наиболее удобное положение для сна. Мысли о Людвиге по-прежнему тревожили женщину и никак не давали спокойно закрыть глаза; изумление постепенно уступало место гневу.

Ветер за окном завыл с еще большей силой — казалось, на улице раскричалась огромная стая ночных птиц. Вихри кружили над деревней, а море билось о твердыню монастырских стен.

30

Упорно цепляясь за перила, Марион поднималась по ступенькам вдоль крепостной стены. Под утро разыгралась буря; незакрепленные ставни колотились о стены с отчаянием самоубийцы. Море на разные лады гремело исполинскими ударными инструментами. В какофонию бесшабашного разгула вплетался взволнованный шепот пены, долетающей до основания башен и пятнающей прибрежные камни.

Марион сгорбилась — теперь сильным порывам ветра труднее цепляться за нее воздушными пальцами. Свободной рукой она придерживала трепещущий плащ; рюкзак метался из стороны в сторону и бил по ноющим от напряжения бокам. Едва проснувшись, женщина решила не читать у себя в гостиной, а поискать более подходящую обстановку в одном из залов аббатства Лa-Мервей. Степень грозившей ей опасности осознала, лишь когда поднималась по лестнице внутреннего Гран-Дегре. Желание дочитать дневник превратилось в навязчивую идею, в странный каприз… Ветер здесь дул еще сильнее, чем в деревне: несся вниз по ступенькам от самой вершины и неудержимым воздушным водопадом низвергался в настоящий каньон, образованный высокими стенами монастырских покоев с одной стороны и церкви — с другой; напор его даже более ужасен, чем нескончаемый рев…

Вихрь буквально сбивал Марион с ног, неутомимо трепал ее одежду и явно намеревался похоронить ее прямо на этом месте, полураздетой… Каждый раз, когда женщина поднимала ногу, чтобы сделать очередной шаг, она рисковала потерять равновесие и опрокинуться навзничь; в этом бешеном ветре было что-то зловещее. Обычно мыслящая очень рационально, теперь Марион не могла не вспомнить фильм «Изгоняющий дьявола»:[65] у нее возникло впечатление, что некая сверхъестественная сила мчится вниз по пролетам лестницы, сокрушая все на своем пути, что ветер сам по себе дыхание дьявола. Из церкви доносились голоса монахов, поющих воскресную мессу; в сердце бушующего хаоса эти хоралы звучали как попытка искупления грехов.

Марион легким толчком отворила одну из дверей, но закрыть ее за собой удалось лишь навалившись всем телом. Она покачала головой: «Никогда еще не видела такой бури!» К ней вновь вернулась бредовая мысль о дьяволе, пытавшемся швырнуть ее в небо. Подобные мысли ее не удивляли — она всегда отличалась ярким воображением.

Марион пересекла коридор, спустилась по лестнице и нашла комнату поскромнее. Ветер бормотал свои заклинания даже в стенах аббатства, свистел и хрипел под сводами церкви, стучался в высокие окна снаружи и изнутри… Женщина проверила, на месте ли дневник: ничего не скажешь, выбрала удачное время, чтобы прийти сюда почитать! Немного растерянная, она двинулась вперед, повинуясь интуиции, и в результате оказалась перед очередной запертой дверью. Перебрав ряд ключей из связки, наконец нашла нужный и очутилась в длинной комнате, расположенной на среднем этаже Ла-Мервей, — Гостевом зале. Отсутствие туристов в зимнее время позволило братии превратить комнату в рабочее помещение. Теперь здесь среди столов со старыми книгами стояло несколько деревянных пюпитров. Прежде чем подойти ближе, Марион убедилась, что в зале действительно никого нет. Некоторые из книг, лежавших на столах, датировались XIII веком. Очевидно, братия занималась реставрацией рукописей. Груда чистого пергамента возвышалась среди банок с красящими веществами и всевозможных инструментов для работы с манускриптами. Эти устройства с полным правом могли бы принадлежать средневековой инквизиции.