Кровь вторая. Орда

Райс действительно ждала гостей, стоя в проходе своего шатра, но радости от встречи, Кайсай на её лице не увидел. Собранная, серьёзная, деловая. Вся золотая и величественная, она была настоящим воплощением царствующей над всей степью особой.

— Заходите, ждём, — повелительным тоном проговорила она, скрываясь в проёме.

Внутри шатёр был полон баб, которые сидели, чуть ли не на головах друг у друга. Только место царицы было просторно, да, проход, где гостям и предложили устраиваться.

Кайсай втиснулся последним и так как места для сидения на полу уже не было, остался стоять, жадно всматриваясь в лица присутствующих. Золотце он нашёл не сразу, так как та, первое время пряталась за спиной одной из Матёрых, но не вытерпев, всё же высунула своё радостное личико из-за могучего плеча впереди сидевшей и счастливой улыбкой, одарила своего супруга взглядом.

Естественно, слушать разговоры-переговоры, Кайсаю сразу стало недосуг. Он ничего не видел, кроме своей возлюбленной и тем более, ничего не слушал, так как пропустил всё мимо ушей. Да, особых переговоров там и не было. Говорила только Райс. Тихо, спокойно, монотонно, раздавая короткие повеления и приказы всем. Наверняка и для Кайсая, что-то было сказано, но он прослушал.

Повеления были доведены, задачи поставлены и народ зашевелился на выход и так как рыжий, торчал в проходе, как затычка, то его буквально вынесли наружу силой массы, хотя он сдуру, изначально и упирался. Вытолканный из шатра, он ухватился за край и лихорадочным взглядом, осматривал всех выходящих, выискивая Золотце, но той, всё не было и не было.

Наконец вышли все и Кайсай удивлённо заглянул внутрь. Золотце сидела около Матери и что-то внимательно слушала. Райс, повернувшись к ней и наклонившись, растолковывала что-то, тихо и настойчиво. О настойчивости, говорила постоянная жестикуляция рукой, которой она постоянно и ритмично помахивала, как будто, что-то вдалбливала дочери в голову. Та, лишь, как болванчик кивала.

Кайсай вынырнул из шатра и замер в ожидании, когда тёща, наконец, закончит воспитание дочери и его законная жена, попадёт в его объятия, но не дождался.

— Да, заходи, рыжий, — неожиданно громко окрикнула его царица, — знаю же, что в проходе стоишь, как сирота беспризорная.

Кайсай вновь сунул голову в проход. На него смотрели, добродушно улыбаясь, две родственницы. Смотрели, улыбались и молчали. Кайсай замялся на мгновение, но всё же не решительно зашёл. Райс поднялась.

— Ладно, я пойду пройдусь, — сказала она многозначительно, покряхтывая, как старуха и разминая спину, — смотрите мне тут, шатёр не разрушьте.

И пошла на выход, но проходя мимо расплывшегося в улыбке зятя, ни с того, ни с чего, хлопнула его по заду. Рыжий, от неожиданности, даже дёрнулся, потому что, шлепок оказался увесистым. А Золотце, не дожидаясь, пока царица покинет помещение, вскочила и кинулась любимому на шею. Не выдержала, пока мама их оставит.

Глава пятьдесят седьмая. Он. Недосягаемый

Куруш, сидел в своей рабочей комнате, что находилась в глубине дворца и была самым охраняемым объектом во всём золотом городе. Это место, сторожили даже лучше, чем гарем, хотя охрана гарема считалась всегда и везде, самой важной у царей всех мастей и культурных предрассудков. Даже казна, имела уровень защиты ниже.

Царь Царей восседал в нагромождении подушек и казалось внимательно следил за полуобнажённой девочкой, лет одиннадцати, плавно и грациозно танцевавшей перед ним. Играла приглушённая музыка. Приглушённой она, была потому, что музыканты находились не в комнате, а за её пределами, в коридоре.

В комнате, кроме Куруша и этой девочки, были только вечные, странные телохранители Повелителя Народов, попарно стоящие у каждой двери и за его спиной, у рабочего стола.

Танцовщица была щупленькая и как девушка, абсолютно не развитая в свои годы, от чего казалась совсем ребёнком. Тело, выше пояса, плотно закутанное лёгкой тканью, только подчёркивала в ней дитё, но ниже пояса, одеяние, составляло, лишь две свободно спускаемые полосы, не соединённой между собой ткани: спереди и сзади, полностью открывая по бокам её бедра, а при движении и белоснежную детскую попку.

Несмотря на малый возраст, танцовщица была искусна и в своих движениях, обворожительно прелестна. Девочка изгибалась так, что создавалось впечатление, будто у неё вовсе нет костей, потому что, так гнуться и выгибаться, кости бы не позволили.

Все её движения были плавны и бесшумны. Казалось даже, что она не дышала, а лицо — застывшая маска. Даже шороха одеяния не было слышно. Танцовщица больше напоминала бестелесное ведение, морок.

Куруш, по виду, внимательно следил за её танцем, но лицо его было напряжено и выказывало нешуточный мыслительный процесс, проистекавший в его голове. Царь Царей думал, очень напряжённо думал, а эта девочка, своими невероятными, умопомрачительными изгибами, была только в качестве фона, помогая ему размышлять.