Кровь за кровь

Терпухин направился к огромному кусту жимолости и еще издали заметил под ним яму, края которой были покрыты мхом. Когда-то он и сам брал глину из этой ямы. Теперь же ветер доносил из нее зловоние. В кустах раздался треск сучьев. Юрий взглянул туда, но ничего подозрительного, кроме качающейся ветки, не увидел. Он чувствовал, что здесь что-то не так, и решил обойти яму кругом. Вскоре в стороне, в камышах, он снова услышал шорох. Юрий пошел на шум и увидел, как далеко впереди, среди камышей, мелькнула серая тень.

«Он!» — подумал Юрий и прижал приклад автомата к плечу. Затем, стараясь не создавать лишнего шума, передернул рукоятку затвора.

Бесшумно ступая, как на боевой операции, Терпухин подошел к камышам и вдруг совсем рядом услышал рычание. Он не видел хищника, но хорошо слышал это злобное, утробное рычание.

Терпухин почувствовал, как его охватил липкий страх. Впервые в жизни он охотился не на человека, а на зверя, и впервые в жизни так боялся. Когда-то Юрию в Приднестровье приходилось ходить по заросшему точно такими же камышами правому берегу Днестра, выслеживая снайперов-наемников. Задача осложнялась тем, что снайпера надо было взять живьем, именно живьем, чтобы создать политическую шумиху. Ведь среди наемников были и румыны, и славяне, и даже австрийцы, любители острых ощущений. Но даже тогда его не пробирал такой смертельный ужас, а душа не уходила в пятки, как сейчас.

Однажды Терпухин попался на уловку неприятеля и оказался в окружении доброго десятка вооруженных людей. Поначалу струхнул, но когда понял, что его окружили не молдаване-националисты, а обычные наемники непонятной национальности, от сердца отлегло. Он мог бросить оружие и сдаться в плен. С улыбкой. Потом его выменяли бы на точно так же попавшегося джентльмена удачи. Впрочем, сам он не был джентльменом удачи. Особенно в Приднестровье. Представители каждой коренной или укорененной нации преследовали свои интересы. Национально озабоченные украинцы помогали приднестровским русифицированным воевать против молдаван, на стороне которых воевали точно такие же национально озабоченные украинцы, ведшие борьбу против «москалей».

Впрочем, это все досужие размышления. Жизнь спецназовца, особенно такого вышколенного, приобретшего богатый опыт ведения войны спецметодами, имеет определенную, высчитанную по международным методикам цену в долларах, фунтах и марках. Дрожание в коленях при расчетах не учитывается. Это личное дело каждого.

Разумеется, волка как такового Терпухин не боялся. Какой может быть страх, если у тебя в руках такое грозное оружие, как автомат Калашникова! Юрий испытывал даже некоторое наслаждение от того, что боялся, просто боялся, как ребенок боится темного чулана. Испытывая это естественное человеческое чувство, Юрий мог надеяться, что однажды к нему вернутся и более благородные и глубокие чувства. Любовь, к примеру.

Исходов камыши вдоль и поперек, Терпухин ничего не обнаружил. Тогда он вернулся и пошел к яме под кустом жимолости. И тут он явственно услышал, как кто-то бежит через кусты. Юрий оглянулся, одновременно вскидывая оружие. Громадный тощий волк летел на него, делая огромные прыжки. Юрий поймал грозный силуэт в металлическое кольцо целеуказателя, сместил штырек мушки с прорезью прицельной планки и плавно нажал на спусковой крючок. Струи пороховых газов встряхнули свисающие ветки. Волк вскинул передние лапы, уткнулся носом в землю, рванулся, оскалился и завалился на бок, прижав передние лапы к тощему брюху.

Терпухин подбежал к зверю. Желтые глаза волка под бугристыми бровями с редкими оборванными волосами смотрели на Юрия с укоризной. Казалось, что жажда жизни, борьбы не покинула зверя, тело которого было насквозь прошито десятком пуль. Казалось, что серый хищник сейчас поднимется и прыгнет на обидчика. Терпухин наставил на волка автомат, по зверь часто-часто заморгал, в горле у него что-то заклокотало, раздался и замер предсмертный хрип, и хищник застыл. Однако желтый глаз по-прежнему с лютой злобой смотрел на человека. Потом волк еще раз чуть слышно всхрапнул, оскалив бледно-желтые десны, по его поджарому телу пробежала последняя мелкая дрожь, и все кончилось.

Терпухин, все еще не снимая палец со спускового крючка и по-прежнему наставив ствол автомата на зверя, подошел к нему совсем близко. Он заглянул в его стекленеющие глаза, пнул волка ногой под выпирающие ребра и не без отвращения вытер носок обуви о траву — в шерсти волчуги копошились мелкие насекомые-паразиты.

«Даже шкуры не снимешь, — подумал Юрий, — разве что подождать, когда остынет, да хлоркой какой посыпать?»

Теперь можно было узнать, что же было в яме под кустом жимолости. Но едва Терпухин подошел к кусту жимолости, как из ямы выскочила громадная волчица и глухо зарычала. Юрий сделал резкое движение — положил руку на автомат, и она прыгнула за куст. Прыгнула так, словно у нее не было шеи, не поворачиваясь, а боком, всей тушей, как бревно. Юрий хотел было выпустить очередь по кустам, но передумал.